Палочка для Рой
Шрифт:
Люди переглядывались смущённо.
– Вы остались, — продолжала я. Помолчала некоторое время, давая мысли укорениться. — На школу нападали и не один раз, и сбежать прочь было проще простого. Многие из вас происходят из непростых семей; вы могли бы отправиться в другую школу. Вы могли выбрать домашнее обучение.
Видно было, как люди хмурятся. Многие из них, скорее всего, никогда не думали о причинах такого своего решения.
– Вместо этого вы решили остаться. У всех вас здесь есть друзья. Некоторые из них — маглорожденные. Некоторые — чистокровные. Думаю, вам известно,
Роули хмурился, но не прерывал мою речь.
– Вы были нашим щитом, и за это я благодарю вас. Может наступить время, когда всем нам придётся поднять свои палочки; и если так случится, я надеюсь, что вы посмотрите на людей рядом с вами и увидите в них своих братьев и сестёр. В грядущие дни, всем нам потребуется быть храбрыми, как львы, умными, как орлы, верными, как барсуки и хитрыми, как змеи. Когда этот день настанет, я встану с вами плечом к плечу.
Ощущение было таким, словно я объявляла об участии в выборах президента. Когда я была моложе, политика не являлась моей сильной стороной, и я гнушалась её сейчас. Но некоторые из этих детишек чувствовали себя абсолютно потерянными и брошенными, и им требовалось подбадривание, любое, какое только можно.
Они разразились аплодисментами, и я вскинула вверх медаль.
Фотограф приблизился, чтобы сделать снимок. Я не имела ни малейшего представления, сколько времени ему на это требуется. Волшебные фотографии, как правило, повторяли одно и то же по кругу, практически как короткое видео в несколько секунд, только без звука.
Этим вечером в мою честь у нас состоялась первая ночь пиццы. Домовые эльфы постарались на славу, но всё же пиццу они сделали не такую, к какой я привыкла. Хотя она была хороша.
* * *
– Я горжусь тобой, — сказал Ремус.
За его спиной находилась только стена из чёрного камня. Я надеялась хотя бы мельком взглянуть на архитектуру французского Министерства Магии в Париже, с кое-какими указателями на то, какого рода защитами они располагают. Не то чтобы я когда-либо собиралась вторгаться во Францию, но знание, которым ты обладаешь и оно тебе не требуется, намного лучше, чем знание, которое тебе нужно, но которым ты не обладаешь.
Вместо этого, выглядело всё так, словно Люпин тщательно старался не показать мне того, что вокруг; была ли его миссия настолько секретна, или он находился вообще не во Франции? Он казался таким человеком, который не сообщил бы мне, находись он где-то в опасном месте.
– Помимо всех остальных причин, это был политический ход, — ответила я, пожимая плечами. — Боунс сделала заявление насчёт взглядов своей администрации в отношении маглорожденных, такое, которое понял бы даже самый тупой чистокровный.
– Я хочу, чтобы ты была осторожна, — сказал Люпин. — Рита Скитер в бегах, и с её силой, она может быть где угодно. К тебе приставили еще охранников?
Я покачала головой:
– Сомневаюсь, что она хоть в чём-то отличалась от других; контролируемая марионетка, — отозвалась я. — Если она умна,
– Никто не может понять, как она выбралась, — добавил Ремус. — Там были антиаппарационные щиты, и охранники не продемонстрировали никаких признаков того, что на них нападали. Они поклялись под Веритасерумом, что ничего не видели.
Маховики Времени, несомненно, били анти-аппарационные чары. Полезное знание... и то, что я должна была проверить прежде чем сделала то, что сделала.
– Может, они окклюменты, — предположила я.
– Они были преднамеренно выбраны, потому что таковыми не являются, — пояснил Ремус. — Если бы её освободили, министр Боунс хотела узнать как.
Они были козлами отпущения, оставленными на заклание Пожирателям Смерти. Если бы их подчинили, то Боунс направила бы на их распрограммирование сотрудников Отдела Тайн. Имелись невероятно болезненные способы справиться со стиранием памяти. Если бы авроров убили, то это тоже дало бы информацию Боунс.
– Что же, я буду готова, если она попробует снова напасть.
– Опросили её редактора; он сообщил, что Рита бредила на твой счет, мол, ты некий сверхъестественный ужас в образе маленькой девочки. По его словам, выглядела она при этом ненормальной.
– Ну, я на самом деле человек, — произнесла я. — И на самом деле девочка. Я не какой-то там монстр.
– Я знаю каково это, быть монстром, — ответил Ремус. — Каждый месяц прохожу через это. Ты храбра и пугающе компетентна для своего возраста, но ты не монстр.
Я испытала укол вины за то, что лгала ему. Он был одним из немногих взрослых, которые всегда хорошо ко мне относились; и, тем не менее, сказать ему правду я не могла, потому что в конечном итоге он был человеком Дамблдора. Невозможно было сказать, как отреагирует Дамблдор, если он узнает, кто я на самом деле или что я в действительности совершила.
– Я рада поверить в то, что хоть кто-то верит в то, что я не какой-то там шестидесятиметровый монстр с щупальцами, — проговорила я.
В те времена, когда у меня имелся мой пассажир, с этим можно было поспорить.
Со стороны Ремуса раздался шум, как будто что-то взорвалось. Он поморщился и посмотрел куда-то за пределы зеркала.
– Вы в порядке? — спросила я.
Он выглядел встревоженным, но приложил немало усилий к тому, чтобы голос остался ровным.
– Я в порядке, — отозвался он. — Но мне нужно идти. С нетерпением предвкушаю, как в следующий раз увижу твою фотографию на передовице.
– Берегите себя, — сказала я.
Зеркало отключилось.
Очевидно, Ремус находился вообще не во Франции; выглядело всё так, что он пребывал в намного более опасном месте. Скорее всего, оно находилось здесь, в магической Британии. Он, вероятно, выполнял работу для Дамблдора.
Люпин в роли дипломата, в этом не было смысла. Хотя французы доброжелательнее относились к не-людям, у Ремуса не было того сорта персональной харизмы, каковая требуется дипломату. Он слишком много времени провёл, будучи бедным и загнанным, тогда как дипломату требовалось излучать силу и уверенность. В конце концов, они были лицом своего народа.