Палочка для Рой
Шрифт:
— Возможно, мисс Эберт зашла слишком далеко, защищая свою одноклассницу, — сказал он. — Но именно на неё напали, и она защищалась. Всё же, угрожать жизни ученика было ненужно и опасно, и это не то поведение, которое мы должны поощрять.
— Каждый из них тяжелее меня на шестьдесят фунтов… не знаю, сколько это в стоунах, или какой там системой веса вы пользуетесь. Если бы у меня было много силы, я могла бы проявить милосердие. Но так как её у меня нет, я вынуждена давать отпор в десять раз сильнее, и должна быть
— Для того, чтобы вас защищать, есть профессора, — сказала МакГонагалл.
Я горько усмехнулась:
— А если их нет? Кто защитит меня или любого из нас в темных коридорах, когда никого не будет вокруг?
Милли заговорила:
— Никто никогда раньше не заступался за меня, — сказала она.
Её голос был практически неразличим.
— Почему же?
— Моя собственная семья думает, что я уродливая и глупая, — сказала она, громче на этот раз. — И когда эти парни начали говорить всё это… ничего такого, что я не слышала бы дома. Но она заступилась за меня, и это… я не знаю… это важно.
— Это хорошо, что она хотела кого-то защитить, — сказала МакГонагалл. — Но причинение вреда людям… здесь дела так не делаются.
Я снова фыркнула, и МакГонагалл бросила на меня пронзительный взгляд.
— Ваше положение в Слизерине и так уже достаточно шаткое, мисс Эберт. Если я начну снимать баллы, это не принесет вам никакой пользы.
— Возможно, оставление после уроков, — сказал Снейп. — По одному занятию с главой каждого из четырех Домов, и одна отработка у лесничего. Я оказался не в состоянии достучаться до её разума сквозь толстую черепную кость, возможно, другому декану повезёт больше.
— Уверена, Помона будет счастлива, что вы предложили её помощь, — сухо сказала МакГонагалл.
— Мне кажется, я нравлюсь Флитвику, — живо вставила я.
— Это будут наказания, а не способ для вас изучить ещё более креативные способы по причинению разрушений, — отозвался Снейп.
Я обиженно воззрилась на него, несмотря на то, что не ощущала какого-то особенного предательства. Пять дней оставлений после уроков, за в сущности, угрозы убийства ученика, были, вероятно, мягким наказанием, принимая во внимание то, что я чуть не убила другого ученика пару недель назад.
Такого бы не случилось в Уинслоу; администрация поддержала бы того, кто причинял им меньше проблем. Тем не менее, я слышала о школах, где просто принос оружия в школу приводил к исключению ученика, или даже заключению в тюрьму.
Треть учеников Уинслоу приходила в школу с тем или иным оружием, так что исключение их всех было просто невозможным. Здесь же вооружены были вообще все.
— Полагаю, это справедливо, — сказала я. — Если, конечно, гриффиндорцы не отделаются символическим наказанием.
— Они будут наказаны, — мрачно сказала МакГонагалл. — Но это не ваша забота.
— Мне кажется, в этом и проблема, — сказала я. — Когда случаются неправильные вещи, каждый говорит, что это не его работа — исправлять содеянное. Так что случается, когда все стоят в стороне и ждут власть имущих, чтобы те спасли их?
— Вы ребёнок, — сказала МакГонагалл. — Если вы хотите искать справедливости, становитесь аврором, когда подрастете. Возможно, к тому времени вы узнаете, что не каждую проблему можно решить, ударив по ней.
— Чистокровные решают свои проблемы при помощи денег, — сказала я. — Я просто использую свои иначе.
МакГонагалл одарила меня долгим, холодным взглядом. Я подозревала, что она хотела снять баллы со Слизерина, но правильно заподозрила, что подобное не обеспокоит меня ни в малейшей степени.
— Пожалуй, следует отправить мисс Фарли проводить мисс Эберт в её комнату, — сказал Дамблдор.
Снейп кивнул.
— Мисс Фарли? — сказал он. — Убедитесь, что мисс Эберт добралась до своей комнаты и что она не покинет её до завтрашнего утра.
Джемма кивнула.
Она махнула рукой, и я встала, последовав за ней.
Пару минут мы шагали в тишине. Наконец, Джемма заговорила со мной, тихо, не глядя в мою сторону:
— Мы не все такие, знаешь ли, — сказала она.
— Что? — спросила я.
— Не каждый в Слизерине ненавидит магглов, — ответила она. — Даже не все чистокровные.
— Это… неожиданно, — сказала я.
— Ну, многие их и правда не любят, но желать навредить им? Это что-то совершенно другое.
Значит, незначительный расизм вместо неприкрытого. С этим можно было работать. Вряд ли я смогу изменить взгляды наиболее упёртых из них, но с остальными имелся шанс.
— Хотя есть те, кто желает. Те, кто, как правило, происходят из могущественных семей, — сказала она низким голосом. — И были… исчезновения из семей тех, кто пытался давать отпор. Все мы научились не лезть на рожон.
— Думаешь, это вариант для меня? — спросила я. — Они оскорблены просто фактом моего присутствия в Слизерине.
Наконец, она взглянула на меня:
— Тебе нужно перестать нарушать спокойствие, — сказала она. — Или ты всё усложнишь для всех нас.
— И почему это должно меня волновать?
— Потому что прямо сейчас против тебя только треть Слизерина и те гриффиндорцы, кого ты оскорбила. Если продолжишь действовать, как психопатка, против тебя окажемся все мы.
— Мне нужно было защитить себя, — сказала я. — И наблюдать, как издеваются над людьми… не выношу подобного. Возможно, если бы вы, старосты, делали свою работу…
— Мы не можем быть повсюду, — нетерпеливо сказала Джемма. — Но если бы я знала, что они собираются сделать, в ту первую ночь, я бы остановила их.