Паломничество Ланселота
Шрифт:
Ланселот кончил молиться, еще немного посидел, глядя на икону "Моление о чаше", а потом покинул пещерную часовню, аккуратно закрыв за собой дверцу. Он спустился вниз по дорожке и выехал из таинственного сада через распахнутые ворота.
Он вернулся туда, где оставил Дженни с Патти. Ослик все еще хрустел чертополохом.
— Совсем рядом такой шумный город, — сказала Дженни, — а тут так спокойно, так тихо.
— Да, тут хорошо, — согласился Ланселот. — Между прочим, там наверху храм с золотыми куполами и православными крестами, а ниже в саду много людей, они спят прямо на земле под деревьями. Мне на коляске было туда не проехать, да и я все равно не решился бы никого разбудить. —
— В случае чего, Ланселот?
— Ну, в случае чего—нибудь неожиданного. Я боюсь за тебя, Дженни.
— А я за тебя. Может, вернемся? Разве так уж плохо нам было в Бабушкином Приюте, Ланс? Дети тебя любят… Мы могли бы пожениться.
— Дженни, прошу тебя, не начинай все сначала! У меня есть реальный шанс встать на ноги, неужели я теперь от него откажусь, в трех шагах от цели?
— Ох, Ланселот…
— Пойдем к "Мерлину", Дженни.
Они спустились к катамарану, завели на него Патти и отчалили от чудесного острова.
Возле непрерывной цепи иерусалимских причалов им пришлось изрядно покрутиться, лавируя между других мелких судов, весельных, парусных и моторных, пока они, наконец, нашли платный причал для паломников и пришвартовались. На причале дежурил пожилой еврей, собиравший плату за стоянку продуктами и золотом. Расплатились с ним двумя банками рыбных консервов — по одной за неделю. Сторож клятвенно заверил, что не пустит на палубу катамарана посторонних. Он же подтвердил: да, Мессия по—прежнему творит исцеления.
— Если тебе повезет, парень, ты можешь не только исцелиться, но и заработать на этом хорошие деньги! — сказал он Ланселоту. — Я бы на тебя, во всяком случае, поставил. А идти к Башне отсюда надо через старый город. Пройдете мимо источника — в нем, кстати, вода очень чистая, можете ею запастись, потому что вода в городе стоит дорого, и она плохая. Потом поднимитесь к городской стене, войдете через Львиные ворота, пройдете через весь старый Иерусалим и через Яффские ворота выйдете в новый город. А там любой покажет вам короткий путь к Башне. Да вы и так не заблудитесь, ее отовсюду видно.
На торговых улицах старого Иерусалима сновали, суетились, толпились горожане в пестрой, но почти одинаково бедной одежде. Группами по двое, по трое сквозь толпу проходили экологисты, перед ними молча расступались.
Дженни шла рядом с коляской Ланселота, одной рукой держась за его руку, а другой ведя в поводу Патти.
Торговцы умоляюще и назойливо зазывали прохожих в свои лавчонки, возле которых на столах были разложены вяленые финики, бобы, травы, сушеная и копченая саранча, рыба подозрительных пород, явно выловленная в отравленных водах Средиземного океана. Ланс удивился: он знал, что в пищу людям годится только рыба из северных морей: рыба с генетическими изменениями из внутренних морей и Средиземного океана, конечно, давала некоторое ощущение сытости, но организмом усваивалась плохо и нередко вызывала отравления и болезни.
Попадались на улицах и мясные лавки, у дверей которых на прилавках лежали мелкие ободранные тушки.
— А что это у вас за мясо? — полюбопытствовал Ланселот, проезжая мимо прилавка мясника.
— Дичь, — коротко ответил тот.
— Какая дичь?
— Обыкновенная. Вороны, крысы, суслики, ящерицы… Берите, все свежее, с ночной охоты.
Продавалась поношенная одежда, плетеная обувь, тростниковые циновки и разнообразный домашний скарб. Попадались и вовсе несуразные вещи — обручи для Реальности, персоники, старинные компьютеры, запасные части для мобилей. Покупатели были подстать
Толпа шумела на разные голоса, а громче всех кричали продавцы воды. Питьевая вода пользовалась неизменным и постоянным спросом, ее продавали стаканами и кружками, зачерпывая или наливая из бидонов, чайников, из пластиковых канистр и бутылок. Большинство торговцев водой носило воду на себе, но некоторые расхаживали по рынку с ослами, нагруженными пластиковыми контейнерами с кранами. Патти на таких осликов косился с любопытством.
— Если нам придется тут задержаться, — сказала Дженни, — мы тоже можем торговать водой. У нас на катамаране достаточно пустых канистр.
— А воду будем брать в источнике, — рассеянно сказал Ланселот, лавируя между прохожими. Но он, кажется, почти не слушал Дженни.
Дженни попал камешек в туфлю, и она на минуту остановилась, чтобы нагнуться и вытряхнуть его и чуть отстала от коляски Ланселота.
— Если ты идешь слушать пророков, сестра, то тебе сюда — направо, — услышала она над собой тихий голос. Она подняла голову и увидела женщину в длинном покрывале, глядевшую на нее искоса, слегка отведя от лица темную ткань.
— Каких проповедников? — спросила она.
— Илию и Эноха, конечно, — ответила женщина. — Если хочешь, можешь идти со мной.
Дженни поглядела направо и увидела, что некоторые прохожие покидают толпу и уходят в узкий, похожий на щель, проход между двух глухих стен.
— Нет, я иду к Башне, — ответила Дженни. — Далеко это?
— А мне показалось, что ты христианка, — не ответив на вопрос, сказала женщина, надвинула на лицо покрывало и быстро скрылась в воротах.
Дженни решила запомнить это место: ей хотелось бы встретиться с иерусалимскими христианами и послушать проповедников, но, конечно, не сейчас. Она ускорила шаг и поспешила нагнать Ланселота.
Они прошли весь старый город насквозь и подошли к высокой древней стене с большими воротами. У ворот стояла охрана, но никого не задерживала: в обе стороны беспрепятственно проходило множество народа.
Прошли и они, и сразу же оказались в новой части города, резко отличавшейся от старого и архитектурой, и людьми на улицах. Старый город был построен из особого светлого иерусалимского камня, делавшего Вечный город солнечным в любую погоду, а в новой части Иерусалима дома были такие же, как в кварталах поздней застройки любого города — бетон, стекло, металл. Ни разрушенных, ни заброшенных домов они не здесь не увидели, а люди были довольно хорошо одеты. Дженни с удивлением отметила, что в толпе попадается много нарядных, изобретательно причесанных женщин с ярко накрашенными лицами. Первое, чему удивились Ланселот и Дженни, были мобили, то и дело проезжавшие мимо них по улицам; некоторые были шикарными, с прозрачными купольными крышами и множеством блестящих деталей. Когда один из них остановился неподалеку от них и из него вышел водитель, Ланселот заметил рулевое колесо перед приборной доской: мобиль был перестроен, чтобы ходить без электроники. Но в основном по улицам сновали "современные" виды транспорта — грузовые и пассажирские тележки, запряженные ослами, велосипеды с колясками—прицепами, рикши и даже носилки—портшезы, носимые клонами. Но больше всего было пешеходов, и казалось, что все жители города двигались в одну сторону — к подножию Башни, и когда Ланселот и Дженни подошли к ней, они поняли, что так оно и есть.