Паломники Бесконечности
Шрифт:
Фрида щебетала, посмеивалась, строила влюбленные глазки. «Шалунья», — улыбался я, надеясь, что наша шутливая интрижка отвлечет меня, и другие глаза, глубокие, как звездные дали, забудутся, перестанут тревожить душу и мою уснувшую память.
Напрасно надеялся… Когда закатилось солнце и на небе зажглись звезды, вышла царица. Я вскочил и стоял как болван, чуть ли не вытянувшись по стойке «смирно». Глупейшая поза! К счастью, Аннабель Ли лишь мельком взглянула на меня и смущенно потупилась.
Из оцепенения вывел меня капитан:
— Идем. Царица и ее фрейлины покажут нам свое искусство.
Аннабель Ли ступила
Невдалеке стояли невесомые озерные девы на водной глади, в которой отражались и звезды, и они сами.
— Ну что, подружки? Что покажем гостям?
— Шопениану! — дружно ответили те. Аннабель Ли подняла руки, шевельнула своими длинными пальцами ибудто вызвала ими откуда-то чарующие звуки. Где таился невидимый оркестр? В прибрежных магнолиях, источающих вместе с ароматами нежную мелодию? Или в нитях тумана, тянувшихся над водой? А может быть, в трепещущих звездах?
Взошла луна, своими лучами подбелила платья дев, и те закружились снежной метелью, становясь то птицами с распластанными крыльями, то снова озерными девами в развевающихся бальных платьях.
— Здорово! — восхитился капитан.
Но царица была недовольна. Захлопав в ладоши, она прервала танец:
— Подружки, вы еще не чувствуете мелодию, не сливаетесь с ней в одно целое. Я же показывала. Смотрите.
И капитан мой восхитился еще больше. На помосте была не царица из вещества и плоти, а что-то неземное, какое-то белое облако, серебряный дух танца. Каждым движением, крылатыми взмахами рук и вибрирующими пальцами, она отзывалась на звуки, раскрывалась навстречу им, как чуткий цветок навстречу живительным солнечным лучам. Вероятно, подобное же сравнение, только, быть может, не такое пошловато-красивое, пришло и капитану. Он прошептал:. — Вот где видимым образом раскрывается…
— Космическая душа?
— Не иронизируй, — обиделся капитан.
— А может, не мыслящий дух Вселенной раскрывается здесь, а ее красота? — пытался я смягчить свою нечаянную насмешку.
— Ты художник, тебе виднее, — ворчал капитан.
— О чем это вы, спорщики? — К нам с улыбкой подошла Аннабель Ли. — О моей воздушной легкости? Ну что вы. Я сейчас легка как топор. Смотрите.
Аннабель Ли с плеском вошла по колено в воду. Озерная гладь всколыхнулась и далеко разошлась кругами.
— Видите? Грациозна как корова. А ведь как парила я на Лебедином озере, когда была сказкой! Боже мой, какая утрата!
— Не расстраивайся, царица, — утешали озерные девы. — Ты стала земной. Разве плохо? А умрешь, снова станешь сказкой. И все так же будешь с нами.
— Спасибо, подружки. Обрадовали, — улыбнулась царица. — А сейчас станцуйте для гостей то, что вам лучше всего удается.
— Вальс цветов! Вальс цветов! — возликовали те.
И закружились птицы-балерины под накатывающиеся волнами звуки, упивались своей легкостью, грацией, красотой. Зрелище завораживающее. Даже требовательная царица была довольна. Особенно понравилась ей Фрида.
— Ты сегодня смотрелась как танцующая звезда, — похвалила она.
— Может быть, я уже вальсировала с ними, со звездами, была там, — с лукавинкой ответила Фрида. Потом подошла ко мне и счастливо прошептала: — Для тебя ведь старалась. Слетаем?
— Поздно уже, — улыбнулся я. — Спать пора. Заснуть, однако, долго не удавалось. Вспоминался
Проснулся рано… Нет, еще не совсем проснулся, и в полудреме снова привиделась Аннабель Ли в каком-то колышущемся тумане. И вдруг волнистые туманы превратились в удивительные волны… «Волны времени», — мелькнула у меня догадка. Я купался в них, нежился, и вынесли они меня на какой-то далекий, исчезающий во мгле веков берег. Какие-то деревья, средневековый замок, и я снова вижу Аннабель Ли. Но она ли это? Почему зовут ее другим именем? Таким же звучным, но другим. Как же ее зовут? Кажется… Ли… Ли…
«Ну и блажь лезет мне в голову», — выругался про себя, когда окончательно проснулся. Живо вскочил и вышел на берег озера. Солнце еще не вставало, и на водной глади ни морщинки. Искупался. Холодная вода взбодрила меня, смыла дурь, и за завтраком держался я молодцом и всячески пытался оживить беседу, тянувшуюся довольно вяло. Капитан, кажется, мысленно был уже в библиотеке, царица выглядела грустной и не обращала на меня никакого внимания. «Ну и пусть», — подумал я.
После завтрака каждый занимался своим делом. Царица села за рояль. Я писал картины. Когда уставал, заходил в библиотеку. Листая книгу, капитан-профессор негодующе фыркал: попался ему, видимо, трактат какого-то «Великого Вычислителя». Потом хватался за другие книги и с восторгом растолковывал мне отдельные места из полюбившихся ему авторов.
Потом я снова с увлечением брался за свои жуткие картины. Часа через два знобящего творческого восторга я вышел на берег освежиться. Здесь меня ждала нарядно одетая Фрида.
— Слетаем? — шепотом спросила она.
— Потом, Фрида. Вечером.
Но вечером, как только начало темнеть, одна из фрейлин принесла от царицы записку:
«Очень нужно поговорить. Приходи к голубой беседке».
Сердце у меня учащенно забилось. Нет, это, пожалуй, не шутка. Пишет записочку, как впервые влюбившаяся девчонка? Но это объяснимо для сказочной девы. Наивна она еще в земной жизни.
Беседка находилась в глубине сада под огромным экзотическим деревом с крупными, как у магнолии, цветами. Его ветвистая крона клубилась подобно зеленой туче, и сейчас там наверняка непроглядная темь. «Впору и лоб расшибить», — с неудовольствием подумал я, подходя к дереву и уж не зная, как отнестись к свиданию. Шуточка? Если так, наговорю ей тут же дерзостей и завтра покину остров. Верная мне Фрида унесет на корабль к боцману и юнге — на волю, на морские просторы.
К моему удивлению, висевшие на ветвях цветы светились как голубые фонари и заливали полянку мягким сиянием. С цветка на цветок перелетали какие-то белые мотыльки — ночные опыляющие насекомые.
Из тьмы на поляну выступила Аннабель Лии словно шагнула из мглы веков… Узнал я ее! Узнал! Милый овал лица, ослепительно прекрасный лоб… Она! Подходила она ко мне робко, с каким-то мучительным ожиданием. И я начал догадываться:
— Вспомнила? И ты вспомнила? — Да. Мне кажется… Нет, уверена, что мы любили когда-то. Давным-давно. И как несчастны мы были… О, бедный ты мой рыцарь. Ты ли это?
— И похож, и не похож? Проверь.
— Но как? — улыбнулась она. — А, вот как. А ну-ка, скажи, как меня звали там, в старинном замке. Я-то вспомнила.