Паломники Бесконечности
Шрифт:
В Штормовом море постоянно гремят космические бури и накатываются гигантские волны. По выраже нию пришельцев, это флуктуации, сжимающие пространство. Не знаю, так ли это. Но когда фрегат щепкой взлетал на вершину невиданно огромной волны, потом падал в жуткую пропасть и снова взмывал, небо и в самом деле сжималось. Звезды сближались и уносились назад.
Вцепившись в колесо штурвала, я вел фрегат в од ном направлении — туда, откуда слепящим роем налетали на нас звезды. Вскоре они слились в сплошной огненный поток, и на нас обрушилась невыносимая жара. Мы изжарились бы, если бы не яростный
Не помню, сколько часов длилась схватка с обезумевшей космической стихией. Мне пришлось бы туго, если бы не боцман. Держась за канаты, он спешил на помощь. Волны с ревом и визгом налетали на палубу. Словно живые существа, они, хищно ощерившись, разевая пасти и шипя пеной, набрасывались на боцмана. Но не так просто сбросить в море бывалого звездноп волка. Еще миг — и он рядом со мной.
— Передохни! — взявшись за штурвал, прокричал он сквозь грохот бури. — Смотри на звезды, правильно ли идем?
В разрывы туч я видел, как огненные полосы летя все так же назад.
Правильно!
Волны сглаживались, становились пологими и низкими Мы выходили из Штормового моря. Вместо туч над нами летали лишь отдельные хлопья пены. Не стало и серебряного струения — звезды прекратили свой бег и замерли в небе ограненными кристаллами. Через час шипение и рев Штормового моря остались позади. Теперь у нас много дней спокойного плавания. Команда отдыхала. Лишь у врача и плотника прибавилось работы. Один лечил ушибы моряков, другой — раны корабля.
На другой день я уютно устроился с этюдником на корме, надо мной красивые узоры незнакомых созвездий. Но стоило взглянуть на палубу, и рука с кисточкой опускалась, ощущение уюта пропадало. Слишком уж странным казалось поведение команды. «Чепуха, — успокаивал я себя. — Игра воображения».
Но странности становились слишком назойливыми, чтобы их не замечать. Матросы, таинственно подмигивая друг другу, о чем-то шептались. А боцман меня просто поразил. Преданный мне и капитану звездный волк стал вдруг якшаться с теми самыми «анекдотчиками», которых так недолюбливал. Собрались они сегодня уже не на палубе, а в матросском кубрике. Оттуда слышались гул голосов, крики, хохот.
Еще недавно боцман отзывался о Хендисе Хо: «Скользкий тип». И вот сегодня боцман поднялся из кубрика на палубу с этим типом уже в обнимку. Хендис Хо склонился к уху боцмана, что-то прошептал, и оба захихикали.
Хендис Хо покачнулся и, падая, заскользил по ступенькам в кубрик, боцман направился к своей каюте. Шел он, к моему возрастающему удивлению, не ычной своей уверенной и деловитой походкой, а пошатываясь и выделывая замысловатые вензеля. Все объяснилось, когда боцман подошел ближе: от него разило гулькой.
— Где это ты нализался? — поморщился я, отмахиваясь от сивушного запаха.
— Тс-с. — Боцман приложил палец к губам и глупо захихикал. Потом, оглянувшись по сторонам, подошел ко мне и прошептал: — А знаешь, кто ты? Ты Сатана! Хи! Хи! Хи!
«До чертиков нализался», — подумал я с неприязнью. Дурацкое хихиканье боцмана меня просто коробило.
Спускался боцман в каюту крайне осторожно, цепляясь за
Пожав плечами, я вошел в каюту. Боцман прикрыл дверь, еще раз почему-то оглянулся по сторонам, расстегнул свою куртку и вытащил… лоцманскую карту.
— Нашел! — обрадовался я. — Где нашел?
— Стащил, — хихикнул боцман и повалился на постель.
— У кого стащил? — допытывался я.
Но боцман уже храпел. Я тормошил его, пытаясь разбудить. Временами мне удавалось это.
— Щекотно, — хихикал верзила боцман и, пробормотав что-то бессвязное, снова засыпал. С трудом удалось выяснить, что стащил он карту у старпома.
Я зашел к себе в каюту, развернул вчетверо сложенную карту и обнаружил, что боцман заодно прихватил старпомовскую тетрадь. Дневник? Нехорошо, конечно, читать чужие дневники. Но любопытство так и раздирало меня, рука невольно раскрыла тетрадь, и в глаза бросились интригующие строки:
«Ну и команда! Сволочная и буйная. Но я скручу ее, зажму в кулак и добьюсь своей цели».
«Какой цели? — подумал я. — Любопытно. Очень любопытно». Читаю дальше.
«Из прежней команды меня не тревожат ни врач, ни плотник, этот туповатый силач. Боцман! Вот крепкий орешек. Как сманить его на свою сторону? А капитан — рохля. Его нетрудно обвести вокруг пальца. Правда, есть еще штурман. Кто он такой? Впрочем, завтра он придет на фрегат, познакомлюсь.
Штурман! Увидел его и в голову так и стукнуло: Сатана!»
«Что за чепуха», — усмехнулся я. Дальше, правда, старпом сам признается:
«Что за нелепость! С какой стати выскочил в моей голове этот бред? Ума не приложу. Но в первое мгновение меня будто громом поразило: видел его! Всего лишь секунду, но видел в качестве вселенского дьявола, мигом обернувшегося человеком. В моей далекой памяти, словно это было сотни веков назад, возникла, высветилась на миг страшная картина гибнущей Вселенной. Трещали планеты, разлетаясь обломками и пылью. Взрывались звезды. Гул, грохот рушащихся миров, всепожирающее пламя… И вдруг хаос оборачивается обыкновенным человеком. Именно вот этим… Живым существом? Человеком? Возможно ли такое? А почему бы и нет? Вечно крутящаяся и дьявольски непонятная Вселенная способна и не на такие выкрутасы.
Всю ночь не спал, размышлял над этим молнией сверкнувшим видением. Пытался еще раз вызвать его в памяти. Тщетно. От видения остались ускользающие клочья тумана и ощущение чего-то невыразимого, расплывчатого и смутного, как музыка».
«Ишь ты, — невольно подумал я. — Пишет-то как. С претензиями на литературную изысканность». Но дальше из-под его пера посыпались такие солдафонские грубости и оскорбления, что от гнева у меня потемнело в глазах.
«Боже мой, это же мозгляк, жалкое ничтожество, — пишет этот негодяй. — Присмотрелся сегодня к штурману повнимательнее и ахнул. Как я мог это ничтожество считать космической персоной? Что со мной случилось вчера? Затмение? Правда, внешне это мужик видный, представительный. Но ничего яркого, ни одной запоминающейся черты, ни одного оригинального штриха. Серость. И эта посредственность, говорят, занимается живописью. Представляю, какая это бездарная мазня».