Паломники Бесконечности
Шрифт:
Мороз пробежал по моей спине. «Не померещилось мне тогда», — мелькнула мысль. Но — странно! — в старпомовском хохоте слышалась не столько злоба, сколько отчаяние, глубокая затаенная боль.
— Пусть пока живут, — вмешался Хендис Хо. — Они нам еще нужны. Пусть приведут корабль к Болоту, а там я знаю дорогу к острову. Знаю!
— Это еще что такое? Бунт на корабле? — Старпом метнул на Хендиса Хо гневный взгляд.
Но тот не смутился, чувствуя за спиной поддержку.
— Диво! — шумели матросы. — Сначала возьмем Диво!
— Болваны! — покраснев от
— Паруса! — закричал кто-то.
И в самом деле, вдали, с той стороны, откуда доносился гул Штормового моря, выскочил парусник.
— Кто бы это? Ты ведь знаешь, — обратился ко мне старпом. — Молчишь? Ничего, скоро заговоришь. У меня с тобой особые счеты.
В это время еще одна звезда-цефеида, до этого невидимая, выступила из тьмы и, быстро расширяясь, затмила своим сиянием ближние светила. Загадочный парусник, разгоняемый ее ураганным излучением, мчался в нашу сторону. По всему видать, им никто не управлял. Мачты гнулись, как стебли камыша, вздутые паруса рвались в клочья. Скоро я увидел, что это прекрасно оснащенный трехмачтовый фрегат.
— «Серый коршун»! — закричал Хендис Хо. — Там брат Рихтера Роу! Он проскочил к острову и захватил Диво. Опередил нас!
Да, это был «Серый коршун», всегда как тень следовавший за «Черным коршуном». Но как он, побывав в Болоте и став гнилушкой, уцелел? И даже проскочил Штормовое море? Чудеса!
— Сейчас увидите, в какое дивное диво вы сами превратились бы. В Болото им захотелось! Диво им подавай! — иронизировал старпом над матросами и крикнул: — Эй, боцман!
— Слушаюсь! — с угодливостью подскочил боцман.
Вот где диво! «Крепкий орешек» раскололся. Невероятно! Потрясенный капитан с изумлением взирал на своего прежнего друга.
— Заряди на всякий случай пушки. Черт их знает, а вдруг эти трухлявые старички еще живы.
— Там не старички и не скелеты, — возразил боцман. — Прислушайтесь.
Сквозь шелест наших парусов с пиратского корабля все явственнее доносились тоненькие голоса, похожие на комариный писк. И мне стало страшно. Неужто это один из тех кораблей, в реальность которых я не верил? Неужто он забрел в те заводи Болота, где, как говорят, время бежит не вперед, а назад, в прошлое? Тогда корабль и люди должны не стареть, а наоборот — молодеть.
Старпом с недоумением взирал на приближающийся фрегат. Хендису Хо, как самому высокому из команды, первому открылась палуба.
— Корабль плачущих младенцев! — завопил он.
«Серый коршун» поравнялся с нашим фрегатом, и у матросов вырвались крики ужаса. Кровь застыла в моих жилах: корабль плачущих младенцев куда страшнее корабля мертвецов.
На палубе суетились голые детишки — бывшие пираты. Одежда на них давно исчезла. «Помолодела», видимо, намного раньше и ушла в небытие. Ребятишки, один другого моложе, не понимали, где они и что с ними случилось. Они ревели, метались по палубе. Увидев нас, подскочили к борту и заголосили:
— Папа! Папа!
Наступила
Помертвели от ужаса и наши матросы, прижавшиеся друг к другу. Старпом подошел к борту, лицо его стало таким же жутким, как в тот раз, когда он взирал на пиршество людоедов. Губы его кривились не то в злобной, не то в страдальческой усмешке. Потом он взглянул вверх, ткнул пальцем в мигающие звезды и проговорил:
— Что, дьявол? Веселишься? Это одна из твоих изящных шуточек? — И, повернувшись ко мне, захохотал: — Милое зрелище, не правда ли, художник? А с кораблем что будет? Уверен, что дьявол еще не закончил откалывать свои забавные номера. Смотри.
С пиратским кораблем, проплывавшим мимо, и в самом деле происходили страшноватые превращения. Он «молодел». Бушприт покрылся свежей дубовой корой, корма засверкала под звездами нежной листвой, а на мачтах прорастали ветви, вскоре вместо них высились стройные сосны. Борта бугрились переплетенными корнями и ветвями. Корабль вспучивался, кривился, трещал и под визг младенцев затонул.
— Ну что, дурачье? Видели? — насмешливо спросил старпом. — Вот оно, ваше Диво!
Присмиревшие матросы отошли в сторону и посовещались. Их заводила Хендис Хо приблизился к старпому, в знак раскаяния и повиновения преклонил колено и протянул свой кортик.
— Прощаю, — усмехнулся старпом. — А теперь пир.
— Ур-ра! — кричали матросы с таким ликованием, будто страшного зрелища и не было.
С хохотом, с веселым гамом они расставляли на палубе взятые из кают столы и вдруг, словно по команде, повернули головы в ту сторону, куда плыл фрегат. Там, еще далеко за горизонтом, загорался, гас и снова вспыхивал багровый свет — сигнал бедствия пришельцев. Как я знал, с их кораблем что-то случилось и они ждали своих собратьев.
— Вот наше Диво, — сказал старпом своим сподвижникам. — Там на корабле страшной силы роботы. Меня научили ими управлять, и я вас научу. С ними, с их испепеляющими лучами мы покорим все планеты. У вас будут фрегаты, деньги, дворцы и, — с усмешкой добавил он, — конечно же прекрасные дамы.
— Дамы! Да здравствуют прекрасные дамы! — выкрикнул Красавчик.
— Держись, Красавчик! — ржали матросы. — Бабы тебя опять разрисуют.
Усмирив взглядом развеселившуюся матросню, старпом продолжал:
— Будем действовать, как договорились. Простодушные чужаки гостеприимно пригласят посетить корабль. Это я знаю. Войдем без мушкетов, но с хорошо запрятанными кинжалами и пистолетами. Чужаков не больше десяти. Перебьем их — и корабль наш.
— Это возможно? — шепотом спросил я капитана.
— Вполне.
Ответ мне понравился. Нет, не тем понравился, что пришельцы такие растяпы, а тем, как это было сказано. Без малейших признаков паники и растерянности. С таким капитаном еще не все потеряно.