Память льда
Шрифт:
— По-моему, это храм, — предположил Ток-младший, стоя посреди пустой деревенской улицы и глядя на противоположный берег.
— Ты прав, дорогой, — ответила госпожа Зависть. — И те, кто находится внутри его, уже знают о нашем появлении.
— И откуда же им это известно?
— Один из тамошних монахов обладает кое-какими магическими способностями. Он прощупал нас и узнал, что мы — чужестранцы, явившиеся сюда с равнины Ламатат. Но не волнуйся, этого жреца очень легко сбить с толку. — Она улыбнулась. — Не забывай, дорогой: я уже очень
«Боги! Это ты-то слабая и безобидная?»
— Я уже сумела направить разум монаха в нужную для нас сторону. Разумеется, сам он ни о чем не догадывается. Уверена: если мы попросим, нас разместят со всеми возможными удобствами. Идем со мной.
Ток неуверенно переминался с ноги на ногу:
— О каких удобствах ты говоришь? Это безумие — ожидать здесь радушного приема.
— Помолчи, молодой человек. Не серди меня понапрасну. Я вполне дружелюбно к тебе настроена. Неужели ты хочешь меня разозлить?
— Нет… нет, конечно, — промямлил малазанец. — Но мы рискуем…
— Чепуха! Ты должен научиться доверять моим словам, Ток. — Она обняла его за талию и привлекла к себе. — Идем со мной, мой несравненный. Нам там будет очень уютно. Наши бедра соприкоснутся, а сердца застучат в унисон, предвосхищая… А стук дождя будет нашей музыкой, когда…
— Хорошо! Только не надо больше подробностей! — взмолился Ток. — Иначе я начну спотыкаться.
Женщина рассмеялась:
— Наконец-то мне удалось околдовать тебя, любовь моя. И теперь я в раздумье: каким путем тебя повести? Выбор огромен, и это так будоражит. Скажи, Ток-младший, ты считаешь меня жестокой?
Бедный юноша старался глядеть только на крышу храма.
Они спустились к броду. Речка оказалась мелкой — всего по щиколотку. Малазанец шел, чувствуя, что спутница по-прежнему ожидает от него ответа.
— Да, считаю, — тихо произнес он.
— Ты прав. Я могу быть жестокой. Чаще всего именно такой и бываю. Думаю, ты это сразу понял. Знаешь, мне очень нравится то, что ты упорно сопротивляешься моим чарам. Как ты думаешь, что ждет нас впереди?
— Понятия не имею. Мы уже подошли к воротам. Постучать?
— Я слышу шарканье ног.
Левая створка ворот со скрипом отворилась. За нею стоял голый по пояс изможденный мужчина неопределенного возраста, с выбритой головой и выщипанными бровями. Кожа у него была нездорового, бледного оттенка. Водянистые серые глаза внимательно изучали незнакомцев.
— Добро пожаловать, господа, — произнес этот человек. — Прошу вас, входите. Паннионский Домин рад предложить вам свое гостеприимство. — Он обвел глазами волчицу, собаку и троих сегулехов. — И вашим спутникам — тоже, — добавил бритоголовый, освобождая вход.
Бросив на Тока взгляд, который трудно было истолковать, госпожа Зависть спокойно последовала за жрецом.
Едва ступив за ворота, малазанец зажал нос. В сыром и
Заметив, куда обращены взоры гостей, монах слегка улыбнулся:
— Это — спасенные жители деревни. Когда возведение храма было завершено, они получили вознаграждение. И остаются здесь как напоминание о безграничном милосердии нашего Провидца.
— Довольно странное проявление милосердия, — пробормотал Ток-младший, борясь с подступающей тошнотой.
— Со временем вы поймете и оцените это милосердие, господин, — ответил жрец. — Прошу сюда. Для вас уже готовят угощение. Кальт, настоятель этого храма — у нас их называют стражами Домина, — ожидает вас в зале для гостей.
— Очень любезно с его стороны, — сказала госпожа Зависть. — Какое удивительное здание — этот ваш храм.
Оторвав взгляд от жертв паннионского «милосердия», Ток принялся рассматривать само строение. Пирамида храма опускалась до самой земли и была почти сплошь обшита блестящими медными чешуйками. Лишь в нескольких местах в стенах имелись окна со вставленными в них тонкими пластинами розового кварца. Входом служил узкий высокий портал, обрамленный четырьмя массивными ограненными камнями: широкий порог под ногами, два конусообразных менгира по бокам и один булыжник-перемычка над головой. Ведущий вглубь коридор в три шага длиной показывал, насколько велико основание пирамиды.
Внутри оказалось еще жарче, чем во дворе. Широкое помещение заливал розоватый свет. Гостей ждал низкий стол, уставленный кушаньями. Стулья заменяли мягкие подушки. Дверь в это помещение была треугольной формы. Напротив располагалась другая такая же дверь. Возле нее замер крепкий стражник в черных доспехах. Слева от него стоял прислоненный к стене обоюдоострый боевой топор с длинной рукояткой. Шлема у стражника не было. Выбритая макушка блестела от пота. Угловатое безбородое лицо возле рта и носа покрывали старые шрамы.
«Худ меня побери! Я знаю, как появляются такие шрамы. Их оставляет шлем с нащечниками, если по нему изо всей силы ударить булавой».
Госпожа Зависть остановилась на пороге и повернулась к монаху:
— Из твоих слов я поняла, что верховный жрец ожидает нас. Это так?
Полуголый слуга улыбнулся:
— Совершенно верно, госпожа.
Он поклонился воину в черных доспехах:
— Перед вами — страж Домина Кальт, настоятель и хозяин этого храма. Стражи Домина, да будет вам известно, самые одаренные из детей Паннионского Провидца. Бесподобные воины и ученые, которым нет равных. А теперь, чтобы я смог надлежащим образом вас представить, не будете ли вы так любезны назвать свои имена?