Память льда
Шрифт:
— Ему плевать на Капастан? — улыбнулся Быстрый Бен. — Я могу изменить его отношение к этому городу… Молоток, ты не испытываешь никаких странных ощущений?
— Ты о чем говоришь? — непонимающе заморгал целитель.
— Неужели не ясно, дурень? Я спрашиваю, нет ли у тебя ощущения, что тело как будто… не совсем твое?
— Да, именно так он и сказал, — вмешался Паран. — А разве тебе что-нибудь про это известно?
— Еще бы! Капитан, нам нужно идти к Хумбралу Тауру. Втроем… нет, вчетвером. Ходока тоже возьмем… И Меченого заодно
— Я, вообще-то, спас твою шкуру, и вот пожалуйста — благодарность, — проворчал Штырь, но послушно отошел.
— Ну что ж, принимай гостей, Хумбрал Таур, — сказал Паран. — Кажется, завтра уже наступило.
Солнце садилось за холмы, предвещая скорые сумерки. Похоже, баргасты уже успели забыть о том, что младший сын Хумбрала Таура погиб. Дикие пляски и жестокие поединки возобновились. Хватка сидела в нескольких десятках шагов от шатра вождя, среди беспорядочно разбросанных доспехов и прочей амуниции. Настроение у капрала было далеко не радужным.
— Ну сколько можно там торчать? Ушли — и с концом! А нам что прикажешь делать? Смотреть, как эти придурки калечат друг друга? Нам-то с тобой какое до всего этого дело? Ну вот скажи, Мутная, разве это справедливо?
— Соскучилась по нытью Мураша? Могу его найти.
— Не трудись. Слышишь из-за кустов его похрюкивания? Наш сержант повел прогуляться какую-то девчонку из племени баренов. Скоро явится с довольной рожей.
— А девица будет тащиться следом.
— Угу, — подхватила Мутная. — В полном недоумении.
— Вот-вот. Да еще спросит: «Как? И это все?»
— А он ей скажет: «Да, милая. Не надо было глазами хлопать».
Обе женщины зашлись ехидным смехом. Но их веселье оказалось недолгим. Через пару минут лицо Хватки вновь помрачнело.
— Не больно-то я верю в доводы Быстрого Бена. Таур их, конечно, выслушает, а потом нас утром… чик-чирик по горлу — и готово. Видно, и капитан того же мнения. Не зря дал нам полную свободу на всю ночь.
— Помнишь стишок? «Заря накрыта Худа капюшоном…»
— Помню.
— Ходок прямо героем себя чувствует, — проворчала Мутная. — Велико геройство — расправиться с сопливым мальчишкой!
— Эх, жаль, наша Деторан не баргастка. Тогда бы ничьей даже и не пахло. Она бы мигом отделала этого сопляка. Я слышала, Ходок особо и не напрягался. Сынок Таура на него наскакивал, а он лишь отражал удары. Стала бы Деторан стоять на месте! Она бы сразу рванулась вперед… У нее есть любимый удар — «невесомое перышко» называется.
— «Перышко»? Ха! Это с ее-то булавой?
— Но согласись, подруга, что Ходоку недостает ее свирепости, — сказала Хватка.
— Нам всем и тягаться с Деторан нечего, — усмехнулась Мутная. — Кстати, она как уволокла того гилка в кусты, так с тех пор и не возвращалась.
— Колотуна
— Будем надеяться, Деторан хотя бы это заметит.
Вовсю полыхал главный костер. Поединки следовали один за другим, притягивая к себе новых зрителей. Хватка не успела и глазом моргнуть, как очередной баргаст упал на землю. Из его горла торчал кривой нож соперника.
«Если так будет продолжаться, завтра им придется возводить новый курган для жертв своих диких поединков… А может, и сразу два. Второй — для нас».
Капрал вертела шеей, выискивая среди баргастов одинокие фигуры сжигателей мостов. От дисциплины не осталось и следа. Спасение Ходока породило было в сердцах малазанцев надежду, но ее тут же уничтожили слухи о том, что баргасты все равно могут их убить. Просто так, со злости.
— Воздух какой-то странный, — заметила Мутная.
«Да… все как будто полно невидимого огня. А мы — в самой середине этого пламени. — Браслеты на руках Хватки становились все горячее. — Может, опять влезть в бочку с водой? Хоть временное, но облегчение».
— Помнишь ту ночь в Чернопсовом лесу? — продолжала Мутная. — Наше отступление…
«Как не помнить? На священных землях рхиви все было сожжено дотла, и тогда их разгневанные духи восстали прямо из пепла…»
— Такое не забывается.
«Если бы отряд черных морантов тогда не заметил нас и не вытащил на своих кворлах…»
— У меня схожие ощущения, — сообщила Мутная. — Мы как будто выпустили баргастских духов.
— Но не самых главных. Это всего лишь их ближайшие предки. В них нет такой силы. Будь это древние баргасты, у нас бы с тобой волосы дыбом встали.
— Интересно, а где же их древние духи? Баргастские боги?
— Явно не здесь. Надеюсь, их и завтра тут тоже не будет.
— Странно. По-моему, духи любят такие зрелища. Их это притягивает, как навозная куча мух.
Хватка поморщилась:
— Слушай, подруга! Ну почему тебе одни гадости в голову лезут?
— Можно подумать, у тебя в голове полно светлых, радостных мыслей! — парировала Мутная и встала. — Пойду прогуляюсь. Может, заодно чего разнюхаю.
— Ты же не понимаешь языка баргастов.
— Есть вещи, понятные без слов.
— Ты ничем не лучше остальных наших! — бросила ей Хватка. — Может, это наша последняя ночь, а ты решила пуститься во все тяжкие.
— Каждый развлекается на свой лад.
Мутная исчезла в темноте…
«Вот же противная девка. А я, выходит, торчи здесь одна. И кто знает, где обитают баргастские боги. Может, и тут: притаились за одним из холмов. Ждут утра, чтобы напугать нас так, что мигом помрем — и в штаны наложить не успеем. Я, конечно, не колдунья, чтобы влезть в мысли этого Таура и узнать нашу завтрашнюю судьбу. Однако в поглаживание по головке плохо верится. А вот ножом по горлу — это у них запросто. Своими глазами видела».