Память льда
Шрифт:
Освободить. Ясно?
О да, она поняла это слово. Мхиби жаждала свободы и уповала на свободу, преклоняла колена перед ее алтарем.
«Вырваться на свободу».
В этом был смысл, как и в памяти льда, продолжающего падать сверху.
«…Избавление — от смысла, эмоций; дар истории — земля под ногами. Здесь так много слоев, поверхностных и глубинных…
Необходимо напоить землю, спасти ее.
Но что это за место?»
— Дражайшая моя Мхиби, протяни руку. Крупп умоляет тебя. Ну же, прикоснись…
Женщина
Зачем он вставал? Чтобы увидеть, как Тлен слабеет и как кремневый меч т’лан имасса все с большим трудом отражает удары Мока?
И все-таки, что ни говори, Ток стоял на своих ногах. Теперь надо сделать шаг. Он сумеет шагнуть.
«Клетка. Волк мечется. Силится вздохнуть и… не может».
Еще лежа, он заприметил кусок бревна с торцом, окованным бронзой. Часть дыбы? Или иного хитроумного приспособления? Не важно. Главное, что бревно крепкое.
Ток сделал шаг. Покачнулся. Взмахнул руками, успев понять, что бронзовый торец находится как раз на высоте его груди…
Бронза ударила в ребра, вызвав взрыв боли.
Она подняла трясущуюся руку, чтобы прикоснуться…
Клетка сломана! Сломана! Волк освобожден!
Волк глубоко вздохнул и завыл.
Молот застыл в трясущейся руке Бруда, занесенной высоко над головой…
Воздух прорезал вой бога-зверя. Призывный вой.
В ответ на него из земли стали подниматься десятки и сотни т’лан айев. Молчаливая серая волна устремилась на к’чейн че’маллей. Бойня продолжалась.
Да вот только теперь жертвы были иными.
Уцелевшие охотники К’елль помчались к воротам. Древние волки не отставали.
Орлы больше не преследовали двух драконов. Они спешно возвращались на крышу башни. Теперь драконы летели вдогонку за орлами, а вместе с ними — десятки тысяч невесть откуда появившихся великих воронов.
Над крепостной башней творилось нечто странное…
Держа на руках бездыханную Мхиби, Крупп попятился. Тогг, вырвавшийся из клетки, огласил воздух пронзительным воем.
Град внезапно прекратился. Небо потемнело.
Сила, древняя и неистовая, заполняла пространство, ширясь и разрастаясь.
Белый волк — могучий одноглазый Тогг — продолжал выть. Сила бога-волка была подобна каменной глыбе, поднимающейся из земли. Его вой достигал небес.
Ответ на призыв пришел отовсюду.
Неожиданная тьма принесла с собой холод. Паран сжался в комок, ощущая неимоверную тяжесть, что давила на него сверху.
— Это Куральд Галейн, — прошептал Быстрый Бен. — Давай вставать. Мы должны все увидеть своими глазами.
«Зачем? Меня и так вот-вот расплющит!»
Тяжесть исчезла столь же внезапно, как и навалилась. Паран почувствовал, что маг схватил его за кольчугу и буквально перекинул на другую сторону низкой стены, за которой они прятались от паннионских орлов.
Тьма
Повернувшись к парапету, Паран увидел в тридцати шагах одинокую фигуру. Паннионский Провидец! Он сбросил человеческое обличье, словно змея кожу, и теперь в облаке ледяного тумана стоял яггут. В руках он крепко держал какой-то предмет, похожий на яйцо крупной птицы. Рядом с ним — огромная, бесформенная женщина — к’чейн че’малль.
«Да это же Матерь!»
Сердце Парана наполнилось ужасом и… жалостью к этому безумному существу с истерзанной душой. Хорошо хоть она не ощущала боли — последнее, что Паннионский Провидец был в состоянии для нее сделать.
Матерь охраняли два к’чейн че’малля в тяжелых доспехах. Что-то заставило их двинуться вперед, угрожающе подняв мечи. Капитан инстинктивно повернулся к выходу на крышу. Оттуда, пробираясь через тела убитых урдов и стражей Домина, вылезли двое сегулехов в масках и с мечами в каждой руке. Оба были в крови с головы до ног.
— Худ нас побери! — пробормотал Быстрый Бен. — Да это же сегулехи! Ох, что сейчас начнется!
Но Парана не занимало сражение, которое должно было вот-вот вспыхнуть на крыше. Грозовая туча, пришедшая со стороны Коралловой бухты, поднималась все выше и выше, разрываясь на части и исчезая во тьме. Похолодев, он осознал: приближается… нечто.
— Эй, капитан! За мной!
Быстрый Бен, пригнувшись, шел вдоль низкой внутренней стены, пробираясь к приморской стороне парапета. Паран послушно двинулся за ним. Оба остановились там, откуда открывался вид на гавань и бухту.
Ледяная кромка отодвинулась далеко к горизонту. Льдины крошились, выбрасывая вверх белые облака. А вода возле берега была похожа на темное, идеально ровное зеркало. Странная паутина канатов, на которых стояло мертвое поселение людей-кошек, внезапно задрожала.
— Маг, никак зрение меня обманывает? Мне сейчас показалось, что лачуги качнулись, — прошептал Паран.
— Тебе не показалось. Смотри дальше! Видишь?
И Паран увидел это.
Зеркально-ровная вода в гавани… вдруг вздрогнула… набухла… вспучилась.
А затем — совершенно невозможным образом — хлынула во все стороны одновременно.
Черное, неимоверное нечто поднималось из глубин.
Море забурлило, наружу рванулось кольцо пены. Внезапный порыв холодного ветра врезался в парапет, заставил Парана покачнуться, задрожать.
Скала — зазубренная, иссеченная: ну просто Худова гора! — поднималась из вод гавани и тянула за собой огромную сеть канатов.
Гора становилась все больше, поднималась все выше, тьма текла из нее черными волнами.