Память льда
Шрифт:
Волк. Пойманный в этой клетке — моей груди, костях, да, он не может дышать. Так дышать вредно.
Вой затих. Тишина. Волк не может призвать… кого?..
Однажды я клал руку на ее меховое плечо. У шеи. Мы тогда еще не пробудились. Так близко, нога к ноге, но не пробужденные… какое трагическое неведение. Но она подарила мне видения, свою историю — так, как понимала ее, а тем временем глубоко в сердце спала…
… спала моя любимая.
— О Святой, объятия вашей Матери убьют его, едва он окажется…
— Ты смеешь приказывать мне? — прошипел Провидец.
— Я не приказываю, о Святой. Констатирую факт.
— Альтента! Дражайший септарх, выйди вперед! Да, погляди на человека у ног твоего сирдомина. Что думаешь?
— О Святой, — прозвучал более мягкий голос, — мой вернейший слуга говорит истину. Кости этого человека так искривились…
— Сам вижу! — взвизгнул Провидец.
— О Святой, — продолжал септарх, — освободи его от этого ужаса.
— Нет! Не стану! Он мой! Он Матери! Он ей нужен — кого-то держать — он ей нужен!
— Ее любовь станет смертельной, — сказал сирдомин.
— Осмелился бросить вызов? Призвать ли мне Крылатых? Чтобы они послали тебя в забвение? И дрались и переругивались над останками? Да? Сделать это?
— Все в воле Святого.
— Да, Альтента, точно! Я желаю…
Заговорил сирдомин: — Мне вернуть его к Матроне, о Святой?
— Пока нет. Оставь его здесь. Я позабавлюсь его видом. А теперь рапорт, Альтента.
— Траншеи выкопаны, о Святой. Враг пойдет через низины к городским стенам. Они не пошлют разведчиков на лесистые скалы с правой стороны — за это готов душу заложить.
— Готов, готов, Альтента. А что с проклятыми Великими Воронами? Если хоть один увидит…
— Твои Крылатые отогнали их прочь, о Святой. Небеса очищены, и тем ослаблена разведка врага. Мы позволим им разбить лагеря на низинах, затем выйдем из укрытий и спустимся с фланга. Одновременно последует атака Боевых Магов со стен и Крылатых с неба, а силы септарха Инала сделают вылазку — о Святой, победа будет за нами.
— Мне нужен Каладан Бруд. Доставьте мне в руки его молот. Мне нужно уничтожение малазан. Мне нужно, чтобы Баргасты пресмыкались у моих ног. Но более всего мне нужны Серые Мечи! Понятно? Мне нужен этот Итковиан — вот тогда я заменю игрушку у моей Матери. Итак, слушайте же: если хотите помилования Тука Младшего — приведите Итковиана. Живым.
— Все будет по твоей воле, о Святой! — сказал Альтента.
Будет как он пожелает. Он мой бог. Что пожелает и как пожелает. Волк не может дышать. Волк умирает.
Он — мы умираем.
— А где враг сейчас, Альтента?
— Они действительно разделились два дня назад, едва перейдя реку.
— Разве они не знают, что города впереди них пусты?
— Об этом должны были доложить Великие Вороны, о Святой.
— Так почему же они сделали так?
— Мы не уверены. Твои Крылатые не подлетают слишком близко — их присутствие не должно быть замечено. Думаю, нам надо держаться этого правила.
— Согласен. Похоже, они думают, что мы приготовили ловушки — скрытые войска или что-то еще — и боятся внезапной атаки в спину, если проигнорируют города.
— Их осторожность дала нам
— Победа под Капустаном раздула их глупость.
— Верно, о Святой. И они дорого заплатят за свою глупость.
Платят все. Никто не избежит этого. Я думал, что угрозы нет. Волк — сам по себе сила, и она пробудилась. Он нашел меня.
Но волк выбрал не того человека, не то тело. Когда он сошел, чтобы забрать мой глаз — серая вспышка, жар, то, что показалось мне камнем — я был здоров, молод, весел.
А теперь мной владеет Матрона. Громадные руки с обвисшей кожей, запах, как в пустом змеином логове. Сила ее объятий — кости ломаются, ломаются снова и снова. Так много боли, она стала нескончаемой. Я почуял ее панику, как и говорит Провидец. Вот что отняло у меня разум. Вот что разрушает меня.
Лучше бы я остался мертвым. Лучше бы не возвращалась память. Знание — не дар.
Проклят пониманием. Лежу здесь на полу, чувствую, как медленно отступает прилив боли — но не чувствую ног. Запах соли. Пыль и грязь. Что-то давит на левую ногу. Она подогнулась и онемела.
Хотел бы я пошевелиться.
— … засолить тела. Недостатка нет. Голод забрал так много тенескоури, о Святой, что нашим войскам остается просто подбирать трупы.
— Обычные болезни солдатам не страшны, Альтента. Я видел сон. Среди тенескоури бродит госпожа и, вот, их тела опухают, пальцы чернеют и гниют, зубы выпадают с потоками кровавой слюны. Но когда она набредает на моих избранных воинов — я вижу ее улыбку. Она не трогает их.
— О Святой, — сказал сирдомин, — почему Полиэль почтила нас?
— Не знаю, и не хочу знать. Возможно, у нее тоже было видение нашего славного триумфа, а возможно, она просто ищет нашего расположения. Солдаты останутся здоровыми. А уничтожив захватчиков, мы снова начнем поход — к новым городам, к новым землям, и отъедимся на великой добыче.
Захватчики… среди них мои родичи. Я был Туком Младшим, малазанином. И малазане идут.
Родившийся в его горле звук вначале был тихим бульканьем, но вскоре перерос в смех.
Беседа оборвалась. Издаваемый им звук был единственным в комнате.
Прямо над ним раздался голос Провидца: — Что тебя забавляет, Тук Младший? Ты можешь говорить? А, разве я уже не спрашивал?..
Хрипло дыша, Тук ответил: — Могу. Но ты не слушаешь меня. Никогда не слушаешь.
— Неужели?
— Войско Однорукого. Самая смертоносная из армий, когда-либо рожденных Малазанской Империей. Она пришла за тобой.
— Я должен трепетать?
Тук снова засмеялся. — Как хочешь. Но твоя мать знает.
— Думаешь, она боится этих дурацких солдат? Я прощу тебе невежество, Тук Младший. Следует объяснить. У Матери древние… ужасы. Отродье Луны. Но буду более точен, чтобы избежать дальнейшего недопонимания. Сейчас Отродье Луны — дом Тисте Анди и их жуткого Лорда, но они не более чем ящерицы в заброшенном храме. Они живут, не ведая об окружающем их великолепии. Увы, дорогая Мать не понимает таких деталей. Сегодня она — лишь инстинкты, несчастная, безмозглая тварь.