Память о мечте (сборник)

Пучкова Елена Олеговна

На могиле Потоцкой

Ведь неподвижны мертвые. Зачем жеМогилы их решеткой ограждать?Гирей, гарем и прочее – все те же.Экскурсовод, не нужно продолжать!В пустынном небе облака все реже,А на камнях – безмолвия печать…Как будто именем Марыльи брежу,Стихи твои готовый прокричать.Мне ни к чему Потоцкой красота,Тоска судьбы, могилы теснота!Но здесь горит слеза твоей печали.Склонилась у надгробья голова,И польской песни страстные словаНа языке аварском прозвучали.

«Мир – это море, ты – его пловец…»

Мир – это море, ты – его пловец,А песни – волны. Нет нигде причала…Увидишь ли ты берег, наконец,Где песни грудью кинутся на скалы?К спокойной бухте поверни, гребец,Погаснет парус в тишине

устало…Но буря грянула. Погиб певец,Шепнув: «А мне бы – бурь недоставало!..»Погиб певец. Но летом и зимойГрохочет море штормовой волнойИ мачту, как былиночку, шатает…Лишь неподвижный берег обновлен,И Пушкин через черный шторм временПо-русски мне Мицкевича читает.

Ахмет Хамхоев

(р. 1910 г.)

(перевод с ингушского)

Звезда

В дали бесконечной мерцает звезда,От нас до нее – световые года.Но пишет поэт о звезде безымянной,Что робко блестит, точно в камне слюда.Не может звезда поделиться ни с кем,Далек ее разум и дух ее нем.И все же звезда привлекает поэта —Ведь светит она одинаково всем.Ее отражала бесчисленность глаз,О ней астрономы судили не раз.Но только бессмертное слово поэтаНавеки звезду сохраняет для нас.Мы маленьким звездам имен не даемИ слишком легко забываем потом,Что входит звезда, словно слово поэта,Как друг безымянный в сегодняшний дом.

Сон ребенка

Тихий вечер, добрый вечер,В окнах лунная капель,И заглядывает вечностьЗвездным светом в колыбель.А ребенку погремушкиНадоели… И опятьХочет звезды, как игрушки,Мальчик теплой ручкой взять,И в сынке души не чая,Не уставши от забот,Колыбель его качая,Мама песенку поет.Опускаются ресницы,Обретается покой,Если страшный сон приснится,Мать смахнет его рукой.Лепестки минут роняя,День прошел, и ночь пройдет.Сон ребенка охраняя,Мама песенку поет.Время тикает спокойно,В небе слышен звездный звон…Не играйте, люди, в войны,Не тревожьте этот сон.

Рассказ охотника

Однажды решил я сходить на охоту.Рассвет акварелью окрасил дворы,И солнце, готовясь к дневному полету,Жар-птицей глядело с вершины горы.Рассвет разгорался, все ярче пылая,А в небе паслись облака, как стада…И вдруг, словно щедро удачи желая,Синица взлетела ко мне из гнезда.То выше, то ниже, то дальше, то ближеЛетала и знала, что я не обижу.Летала и пела, наивно и мудро,Несильные крылья свои распластав,Про синее небо, про ясное утро,В дороге нежданно мне спутником став.Казалось, она излучала веселье,Она жизнелюбом пернатым была,И с каждой нехитрой синичкиной трельюЗемля все щедрей и пестрее цвела.То выше, то ниже, то звонче, то глушеЛетела и пела, и грела мне душу.Я долго за ней наблюдал с удивленьем,Боясь, что она улетит от меня.Характер синицы движеньем и пеньемВливался в гармонию нового дня.И мне показалось, что крылышки птицыСияют на солнце шитьем золотым,И словно впервые я видел синицу,И сложное стало впервые простым.То выше, то ниже, то рядом со мноюЛетало само совершенство земное.Вдруг черные крылья над нами нависли,И коршун, зовущийся князем небес,Безжалостно зоркий, из солнечной высиСинице спикировал наперерез.Дыша пробудившейся жаждой добычи,Кружил над синицей, уверен в себе,Он тучей пронесся над песней синичьей,Грозой прогремел в безмятежной судьбе,То выше, то ниже, то шире, то уже,Петля за петлею, а петли – все туже.За ним я все время следил напряженно,Мне ведомо было коварство его,Когтями грозя, как клинком обнаженным,Заранее праздновал он торжество.Сдержаться не в силах, я в прорезь прицелаИ жадность и ненависть метко поймал,И громом мое ружьецо прогремело,И коршун бессильно на землю упал.То выше, то ниже летела синица, —Жестокою пулей спасенная птица.

Осенние дни

Край родной провожает лето,Опустился низко туман,Птицы ищут тепла и светаВ чуждом небе заморских стран.Листья съежились, пожелтели,Облетели, припав к земле,Солнце в тучах теплится еле,Позабывшее о тепле.На корню засыхают травы,Ночь

длиннее, короче день,Только черным тучам по нравуСветлый мир закрывшая тень.Но труды не пропали даром,И, улыбкой озарено,Полыхает солнечным жаромВ закромах осенних зерно.

Красным летом

Я вышел к лугу, где отцы косили,Где травы, не познавшие косы,К безоблачному небу возносилиБезоблачные капельки росы.Там одиноко дерево стоялоОт молодых деревьев в стороне.Мне показалось, что оно стонало,Обрубки веток протянув ко мне.Не радовалось летнему раздолью,Как инвалид, вернувшийся с войны,И, побуждаемый сердечной болью,Я прошептал ему средь тишины:«Скажи мне, кто жестоким был с тобою,Кто эти раны страшные нанес?» —И я погладил дерево с любовьюИ не смахнул мужских горячих слез.Но молча терпит дерево страданья,И память в немоту заключена…Мои тревожные воспоминаньяБылые воскресили времена.И незнакомых вспомнил я, и близких —Всех тех, кто пал за Родину в бою,Всех тех, кто сохраняет в обелискахОборванную молодость свою.Глаза их матерей навек суровы,Их дети стали старше, чем они,Поныне гордый траур носят вдовы, —Не забывай войну и мир храни!

Свет

Нет радостнее радости, чем свет.Все краски мира подаривший людям,Он нам сияет миллионы лет,И прославлять его всегда мы будем.Всем равно – и орлу и муравью,Ночному хищнику и робкой лани —Он силу животворную своюРаздаривает солнечным сияньем,И лишь меня обходит стороной.Я заключен в темницу вечной ночи.Молю я: брызни всей красой земнойВ мои неизбалованные очи!Увидеть дай цветение весны,Тончайшие оттенки разнотравья,Чтоб стали вдруг мои цветные сныЖивой, неускользающею явью.Я словно связан участью своей,Меня гнетут всевидящие руки,Когда поет рассветный соловей,С цветами я отождествляю звуки,Лучей не видя, я храню тепло,Которое лучи приносят эти.И вечной ночи слепоты назлоЯ свет люблю сильнее всех на свете.

Алирза Саидов

(1932–1978)

(перевод с лезгинского)

Нет войны! Не быть войне!

Стихла гроза. Неожиданно стихла гроза.Каплет роса с лепестков распрямившихся роз.Словно глаза, матерей наших скорбных глаза,Смотрят цветы сквозь прозрачные капельки слез:Марши походные с пылью смешались седой,С измятых конвертов стирают года адреса…Люди родные, придавленные землей!Вам – материнская, горькая эта слеза.Люди Самура! Спросить матерей вы должны;Кто из сынов возвратился с жестокой войны?!Наши аулы у самых вершин, на весу,Ночи темней здесь, светлее и солнечней дни,Самыми первыми злую встречают грозу,Самыми первыми солнце встречают они.Солнце! Впусти его, мама, откройСолнцу, как гостю желанному, окна и дверь!Видишь, как голубь, летит оно там, за горой!Видишь, кивают цветы головами тебе!Сын на побывке. С улыбкой стоит у крыльца.Что же грустишь ты? Ведь счастье явилось само!Может быть, просто похож он сейчас на отца?А от отца сохранилось одно лишь письмо…Мать, улыбнись, я принес тебе добрую весть:Скоро ты будешь на свадьбе моей танцевать!Сын – это кровь твоя, сын – и бессмертье, и честь.Выпрямись, мать, подними мою голову, мать!Сын твой вернулся – так, значит, родиться цветам!Сын твой вернулся – хорошие всходы взойдут!Сын твой вернулся – хорошим расти сыновьям,Жизнь удлинится на много счастливых минут.Мать! Твое сердце всю землю вместило опять!Сердце твое говорить научилось без слов.Если Земля – это тоже любимая мать,Нет на ней места для пушечных злобных стволов.Нету войны! Ей не быть с этих пор!Красным пожаром горит семафор.Ласково плачет старинная тара…Пусть вместо кладбищ белеют сады,Пусть не касаются матери старойНеизгладимого горя следы!

Альберт Ванеев

(р. 1933 г.)

(перевод с коми)

Снег идет

Снег идет…А хлопья снежныеКружатся, взлететь хотят,Невесомые и нежные,Укрывают лес и сад.Друг мне пишет письма грустные.Он в Крыму. Там круглый годВсе цветет.А он мне: «Густо лиВ эту зиму снег идет?!»

Ручей