Панацея Лопатова. Юмористический фантастический роман
Шрифт:
– Это не правда, и я такого тебе не говорила. Из вчерашнего собранного тобой лесного урожая осталось два немного раздавленных маслёнка и по три подосиновика и подберёзовика. Можно сварить грибной супчик. Если туда добавить кусок свинины, то будет очень замечательно.
– Вот и вари суп! Но у меня душа болит оттого, что все остальные грибы ты прямо из корзины издевательски швыряла в вёдра. Ты, Аля, делала это с песней.
– С какой песней? Я ведь хочу со свининой…
– И какую-нибудь песню современную туда добавь… для витаминов.
– Не
– Если бы ни любил, то ни ходил бы даже после работы по грибы. Когда я вернусь, то сам лично буду их перебрать. Хочу приготовить для нас с тобой пирог со свежими белыми грибами.
– Ты уже и название придумал той самой гадости, от которой мы в жестоких и тяжких муках умрём с тобой поутру или даже ночью. А замечательное село Синие быки лишится сразу двух старательных и, в общем-то, опытных медиков с высшим образованием. Мы ведь с тобой не такие уж и плохие врачи.
– Я скоро вернусь, – Мурашов обнял жену. – Не один, а с грибами.
– В эти минуты нашего семейного счастья, Филя, мне так хочется жить. Ведь мы ещё с тобой так молоды.
Очень решительно Мурашов направился к двери, надел на ноги сапоги, на голову – кепку, взял в руки корзину и, махнув Алевтине рукой, вышел за порог.
С нежной грустью Алевтина посмотрела на закрывшуюся входную дверь, почти что, своему прекрасному, но упрямому мужу вслед.
По сельской дороге быстрым и уверенным шагом шёл Мурашов с корзиной в руках. Направлялся в сторону невысоких гор. Вероятно, там и находилось его давнее грибное место.
Почти на выходе из села он наткнулся на местного Философа, сидящего на поваленном телеграфном столбе. Но это его прозвище или, как бы, сельский псевдоним, который фигурировал в обращении к нему не так и часто. На самом деле, он – уважаемый и очень говорливый пенсионер Артемий Парамонович Веткин. Лысый старик, с худым морщинистым лицом. На нём были серые штаны, пиджак без пуговиц, рубашке, на ногах – поношенные старые туфли.
Увидев его, Мурашов, упал на землю. Старался проползти мимо незамеченным. Но не получилось.
– Дорогой Филипп Сидорович, ну зачем ты из себя очень усиленно изображаешь майского жука? – полюбопытствовал Веткин. – Ты же знаешь, я люблю общаться с людьми.
– Мне это известно. – пробормотал Мурашов. – Я в курсе всех сельских событий и явлений.
– Я могу людям долгими часами рассказывать о самых разных интересных вещах, событиях и явлениях. Я много читаю и в интернете интересуюсь информацией. В основном, по ночам.
– Ты мне об этом же сто раз говорил, Артемий Парамонович. Все знают тебя, господин или товарищ Веткин, как интересного собеседника.
– Вот видишь, дорогой мой лекарь Мурашов. Всё ведь знаешь, а куда-то и зачем-то
– Я пополз за грибами,– Мурашов встал на ноги. – Так мне захотелось.
– Но ты же знаешь, что мимо философа Веткина никто незамеченным не проползёт. Я только здесь больше тридцати лет лесником трудился. Все звериные и человеческие повадки изучил. Но это так давно было.
Действительно, Веткин говорил чистую правду. Он всё здесь тщательно изучил.
Ради приличия и уважения к старости Мурашов был вынужден присесть рядом с Веткиным. Пожал ему руку.
– Знаю! Это происходило тогда, когда в параллельной России был относительный порядок. Ну, минут пятнадцать можно побеседовать. Не больше.
– Куда ты торопишься? Сегодня же воскресение.
– Надо быстро грибов насобирать – и домой. Завтра на работу. Необходимо подготовиться. Сам знаешь, Артемий Парамонович, у сельского врача дел по горло.
– До вечера ещё уйма времени. А мне обидно осознавать, Филипп Сидорович, что ты не уважаешь меня и даже пытаешься уползти.
– Но я не полз. У меня на обуви просто шнурки развязались. Вот я и наклонился, чтобы их завязать.
– На резиновых сапогах шнурки? Оригинально!
– А ведь точно. На сапогах их нет. Мне почему-то показалось, что я в кроссовках.
Старик Веткин укоризненно покачал головой.
Потом уважаемый пенсионер взял за руку Мурашова, проникновенно посмотрел сельскому врачу в глаза.
– Дорогой, Филипп Сидорович, – скорбным голосом произнёс старый философ. – хочу сообщить тебе неприятную и печальную новость.
– Кто-то умер в наших славных Синих Быках? – спросил Мурашов. – Кто это?
– Не знаю. Может быть, кто-нибудь и ушёл в ми иной. Но я о более страшных вещах хочу тебе сообщить, Филипп. Очень дикие и жуткие явления происходят.
– Я готов тебя выслушать, Артемий Парамонович, невзирая на нехватку моего личного свободного времени..
– Какой-то вредитель все мухоморы в лесу, на ближних сопках, собрал. Это, выходит, диверсия, и она не районного масштаба. Происходит явный и отчётливый урон всей стране, нашей славной параллельной России. Может быть, и всей планете.
– Не вижу тут ничего страшного!
– Да это же глобальная трагедия по большому счёту! Беда великая, вселенская! Если ты гуманист настоящий, а не дешёвое телевизионное трепло, изображающее из себя политолога, то поймёшь меня.
– Почему происходит вселенская трагедия? Не говори загадками, Парамонович, и плакатами!
– Хорошо. Терпеливо поясняю. Лоси мухоморами активно питаются. Эти грибы для них, как витамин, «Ц» для людей или те же апельсины.
– Или мандарины.
– Не надо смеяться, Филипп. Мухомор от вирусов всяких сохатых защищает и всегда полезен для их звериного пищеварения и весёлого настроения.