Панцирь великана
Шрифт:
Если бы он успел поговорить с ней о своей книге и её содержании, быть может, Мабель почувствовала бы новый интерес к его особе и это предотвратило бы многие дальнейшие события в её жизни. Но он колебался, а тем временем возникла новая помеха, случай был упущен, и подобно многим другим, раз упущенный, он больше не представился. Неугомонная Долли снова явилась невинным орудием судьбы: она пришла с громадным портфелем в руках и положила его на стул.
– Я нигде не могла найти метроном, фрейлейн. Винсент, мне нужна ваша голова для альбома! Позвольте мне её снять.
– Мне она самому нужна, Долли, я никак не могу обойтись
– Я говорю не про вашу настоящую голову, а только про ваш силуэт, – объяснила Долли. – Неужели вы этого не поняли?
– Это не особенно страшная операция, Винсент, – вмешалась Мабель. – Долли мучит всех своих друзей последнее время, но она не причиняет им физической боли.
– Хорошо, Долли, я согласен, – сказал Винсент, – только пожалуйста будьте со мной помягче.
– Садитесь на стул возле стены, – приказывала Долли. – Мабель пожалуйста сними абажур с лампы и поставь её вот тут.
Она взяла карандаш и большой лист бумаги.
– Теперь, Винсент, сядьте так, чтобы ваша тень ложилась на бумагу и сидите смирно. Не двигайтесь и не говорите, иначе ваш профиль будет испорчен.
– Мне очень страшно, Долли, – объявил Винсент, послушно усаживаясь, как ему было велено.
– Какой вы трус! Подержи его голову, Мабель. Нет! – придержи лучше бумагу.
Винсент сидел тихо, в то время как Мабель опёрлась сзади на его стул, одной рукой слегка придерживая его за плечо и её мягкие волосы касались его щеки. Долго, долго, потом, в сущности всю свою жизнь, он не мог вспомнить об этих мгновениях без радостного трепета.
– Готово, Винсент! – с триумфом возвестила Долли, проводя несколько черт по бумаге. – У вас не очень правильный профиль, но силуэт будет похож, когда я его вырежу. Вот! – подала она голову в натуральную величину, вырезанную из чёрной бумаги. – Неправда ли, очень похоже на вас?
– Право не знаю, – отвечал Винсент, с сомнением поглядывая на бумагу, – но надеюсь, что похож.
– Я дам вам с него копию, – великодушно объявила Долли, вырезая другую чёрную голову своими проворными ручками. – Вот, возьмите, Винсент, и пожалуйста не потеряйте.
– Хотите, чтобы я всегда носил его у сердца, Долли?
Долли нашла нужным обдумать этот вопрос.
– Нет, полагаю, что этого не нужно, – ответила она. – Конечно, он бы вас грел, но, боюсь, что чёрная бумага марается. Вы должны наклеить его на картон и вставить в рамку.
В эту минуту вошла миссис Лангтон, и Винсент пошёл ей навстречу с отчаянной надеждой в душе, что авось его пригласят провести с ними последний вечер, – надеждой, которой не суждено было осуществиться.
– Любезный Винсент, – сказала она, протягивая ему обе руки, – итак вы всё-таки пришли. Право, я боюсь, что вы совсем про нас забыли. Почему ты не прислала мне сказать, что Винсент у нас, Мабель? Я бы поторопилась одеться. Мне так досадно, Винсент, что я должна проститься с вами второпях. Муж и я едем обедать в гости и он не вернётся домой, чтобы переодеться, а я должна буду за ним заехать. И теперь так уж поздно, а они так нелепо рано обедают там, куда мы едем, что мне нельзя больше терять ни минуты. Проводите меня до кареты, Винсент, пожалуйста. Что, Маршал не забыл положить плэд? Хорошо; так пойдёмте. Желаю вам всякого успеха там, куда вы едете, и берегите себя, и возвращайтесь домой с хорошенькой женой. Прикажите, пожалуйста, кучеру ехать в
Она приветливо улыбалась и махала рукой в длинной перчатке, пока карета не отъехала и он все время понимал, что если она больше никогда его не увидит, то это нисколько её не огорчит.
Он медленно вернулся в тёплую гостиную, где пахло фиалками. У него не было больше предлога оставаться здесь; он должен проститься с Мабель и уйти. Но прежде нежели он на это решился, доложили о новом госте, который, должно быть, пришёл как раз в ту минуту, как миссис Лангтон отъехала.
– М-р Каффин, – возвестил слуга с достоинством.
Высокий, стройный молодой человек вошёл в комнату, с чересчур спокойным и развязным видом. Его светлые волосы были коротко острижены; красивые глаза проницательны и холодны, а тонкие губы выражали твёрдость. Голос, которым он управлял в совершенстве, был звучен и приятен.
– Неужели вы пришли с утренним визитом, Гарольд? – спросила Мабель, которая, по-видимому, не очень обрадовалась посетителю.
– Да, ведь нас нет дома, Мабель, неправда ли? – ввернула смелая Долли.
– Меня задержали на репетиции, а потом я обедал, – объяснил Каффин: – но я бы не пришёл, если бы мне не надо было исполнить одного поручения. Передав его, я уйду. Что я вам такого сделал, что вы хотите меня прогнать?
Гарольд Каффин был родственником миссис Лангтон. Его отец занимал высокое место между заграничными консулами, а сам он недавно поступил на сцену, находя театр более привлекательным местом, нежели министерство иностранных дел, куда его сперва предназначали. Пока ему не приходилось жалеть о своей измене, так как он почти тотчас же получил очень выгодный ангажемент в один из главных театров Вест-Энда, причём общественное положение его от этого не очень пострадало, частью от того, что свет стал в последнее время либеральнее в этом отношении, а частью потому, что ему раньше удалось упрочить своё положение в свете своим приятным обращением и музыкальным, и драматическим талантом, что и заставило его избрать театр своей профессией.
Как и Голройд, он знал Мабель ещё девочкой, а когда она выросла, то влюбился в неё. Его единственным опасением, когда он поступал на сцену, было, что Мабель не одобрит этого. Страх этот оказался неосновательным. Обращение с ним Мабель не переменилось. Но его успехи, как аматора [5] , не последовали за ним на сцену. До сих пор ещё ему не поручали ни одной значительной роли и он успел уже настолько разочароваться в своей новой профессии, что готов был от неё отказаться при малейшем поводе.
5
Аматор – актёр-любирель.
– Вы здесь, Голройд, я вас было не заметил. Как вы поживаете? – радушно сказал он, хотя в душе чувства его были далеко не дружеские, так как он имел основание считать Винсента своим соперником.
– Винсент приехал проститься, – объяснила Долли. – Он завтра уезжает в Индию.
– Доброго пути! – вскричал Каффин с повеселевшим лицом. – Но что же это вы так вдруг собрались, Голройд? Я очень, впрочем, рад, что успел проститься с вами. – И здесь Каффин, без сомнения, говорил правду. – Вы мне не говорили, что так скоро уезжаете.