Пандемия
Шрифт:
— Голодный что ли?
— Ага, произнес он, продолжая как загипнотизированный смотреть на сахар, — добавил, — нам кроме воды, ничего не давали.
— Давно не давали-то?
— Я шестой день без еды, а ребята по-разному. Есть, кто третью неделю сидит.
— Ладно, сейчас кипятка налью, поешь, но я милицию все равно вызову, — и словно проверяя реакцию Николая, посмотрела на него.
— Зовите, зовите, я без них домой ни шагу не сделаю.
— Чего так?
— Если они меня найдут раньше, убьют и все дела.
— Кино, честное
— Ты сам-то откуда?
— Из Москвы.
— Из Москвы? Это чего ж, они тебя из такой дали-то взяли? Видать из новых русских будешь?
— Нет, — ответил он, — Они берут всех подряд, лишь бы здоровый был.
Она передала по внутренней рации, чтобы к ней в купе подошел милиционер, сопровождающий состав и, посмотрев на Николая, спросила:
— Может хлеба дать?
— Если можно.
Николай не успел еще допить стакан чая, но хлеб, порезанный кусками, словно проглотил. В этот момент в купе вошел пожилой милиционер. Судя по погонам, сержант.
— Так, Галя, что тут у тебя произошло?
— Да вот, паренек вскочил на предыдущей станции, утверждает, что его похитили. Короче, Михеич, ты с ним сам погутарь, а я пока пойду чай разносить пассажирам.
Милиционер снял фуражку и присев рядом, произнес:
— Да ты не боись, рассказывай.
— А я и не боюсь. Это раньше страшно было, а теперь нет, — и он стал рассказывать все, что с ним произошло. За время их разговора проводница всего раз заглянула к ним, чтобы взять стаканы и сахар и снова, прикрыв дверь в купе, ушла.
— Вот собственно и все, что со мной произошло, — закончил свой рассказ Николай, — а скажите, куда мы едем?
— В Москву, — задумчиво произнес милиционер, — и добавил, — Да, пожалуй, тебя до самой первопрестольной охранять надо, как бы чего не вышло. Ну дела, ешкин кот.
Поезд, стуча колесами, приближал Николая все ближе к Москве. Он смотрел в окно, потом перевел взгляд на продукты, разложенные на столе и, повернувшись к проводнице, которая к моменту когда они кончили разговаривать вернулась и копалась в сумке, стоящей на полу, доставая и перекладывая в ней разные кульки, спросил:
— А можно, я еще поем?
— Давай, давай, — заботливо произнесла она и потянулась, чтобы порезать колбасу и сыр, лежащие на столе.
Павел вышел из здания на Петровке довольно рано. Он так и не понял зачем его прикрепили к Волину в помощники. Данные, которыми он располагал, можно было и так получить, а о каких-то серьезных подвижках в раскрытии дела по факту пропажи нескольких подростков говорить было рано. Да и вообще, отсутствие каких-то зацепок, на его взгляд, вряд ли сдвинет дело с мертвой точки в ближайшее время.
Он услышал трель сотового и поднес его к уху.
— Алло,
— Привет.
— Ты скоро освободишься?
— Уже.
— Так рано!
— Да. Слушай, может, в кино сходим, я как раз в центре, возьму билет в Пушкинский.
— Давай, а что там идет?
— Не знаю, я перезвоню. На какое время брать билеты?
— Лучше на восемь, а то вдруг я не успею.
— Хорошо.
— Ну все, целую.
— И я целую и люб-лю, — он произнес это так, как накануне ночью и услышал, как она рассмеялась на другом конце телефонной линии и ответила:
— И я тебя, очень, очень.
— Жду у кассы.
— Хорошо, пока.
Счастливый и радостный, он положил телефон в чехол, который был пристегнут на поясе, и не спеша, отправился в сторону кинотеатра.
Взяв билеты, он посмотрел на часы, и поскольку в его распоряжении было около часа, решил немного пройтись по Тверской в сторону Моховой. Ещё было светло, но витрины уже вовсю светили разноцветием неоновых ламп, призывно зазывая прохожих заглянуть внутрь магазина. Народ плотным потоком двигался в обоих направлениях, а нескончаемая лавина машин медленно и чинно продвигалась вдоль улицы. Было празднично и буднично одновременно. Суета, броскость роскоши и фешенебельности, несколько раздражала и в то же время, неумолимо влекла к себе, манила, словно магнит в надежде завлечь тебя в водоворот этой безумной жизни.
Павел давно не был в центре, с тех пор как окончил институт, и поэтому чувствовал некоторую неловкость, да еще милицейская форма, которая была на нем, сковывала движения. Он прошел метров двести от кинотеатра прежде чем вспомнил, что одет в рабочую одежду и выглядит не совсем уместно в этой празднично-вольготной толчее, поэтому развернулся и пошел обратно. Завернув за угол, зашел в небольшое кафе и взял порцию блинов, вспомнив, что так и не пообедал сегодня. Стоя у стола стал наблюдать за прохожими за окном и внезапно, его мысли сами собой перенеслись к тому, чем он занимался последнее время, пропавшим подростком.
— Странно, — подумал Павел, — ведь если их крали с целью использования как доноров, то для этого нужно хорошее оборудование. Надо завтра обязательно поднять материалы по трансплантации, выяснить какое оборудование необходимо для этого, какие органы используются в качестве донорских, как долго они могут существовать вне организма, как осуществляется транспортировка, и вообще побольше узнать по это теме. Возможно, оттуда потянется ниточка. Любая мелочь важна.
Он не заметил, как джем вывалился из блина и упал рядом с тарелкой. Две совсем молоденькие девчушки, видимо школьницы, стоящие напротив него, не удержались и прыснули со смеху. Он не обиделся, а посмотрел в их сторону и сделал мину, словно оправдываясь за свою неловкость, потом улыбнулся и рассмеялся, словно говоря им: «Вот ведь растяпа, а еще в форме. Просто я на свидание собрался, вот и витаю в облаках».