Пандемия
Шрифт:
— Куда бежать-то?
— А х…й его знает. Нет, подумай, этот сучок умудрился с…ся. Если найду, я его сразу в расход пущу и баста, — он снова грубо выругался.
Они стояли буквально в нескольких метрах от сарая и переговаривались.
— Так, ты давай туда, если он рванул огородами, выскочит на дорогу, там светло, мы его сразу застукаем. А я на перерез, Женька с Мишкой в любом случае перед станцией перехватят.
— Ты так думаешь?
— Интересно, а как он еще отсюда выберется, только по железке. Ничего, возьмем гаденыша, обязательно возьмем, — и они разбежались в разные стороны, а топот ног растворился в ночи.
Только сейчас Николай понял, что
— Нет, так нельзя, вдруг они вернутся и решат проверить, не забежал ли я в сарай. Если он будет закрыт изнутри мне хана, — он вернулся и осторожно отодвинул щеколду. Затем снова прошел вглубь и, пытаясь рассмотреть хоть что-то, уперся рукой о лестницу. Осторожно ступая, он поднялся по ней и оказался на сеновале. Пытаясь ступать как можно тише, прошел в дальний угол и, завалившись, накрыл себя соломой сверху.
Усталость дала знать. Он закрыл глаза и почти мгновенно уснул.
Было наверное очень рано, когда он открыл глаза, потому что сквозь дыры в стене пробивался тусклый свет нарождающегося дня. Николай увидел, что рядом с ним треугольное оконце. Подобравшись к нему, он выглянул. Рассмотреть особо ничего не удалось. Он смог только понять, что место, по которому он бежал, было сплошь покрыто грязью и росшей вдоль покосившегося забора из ржавой сетки, крапивой. Он снова лег, размышляя, что делать дальше.
— Если попытаться уйти сейчас, то запросто можно нарваться на них, тем более, что я совершенно не знаю где я и куда идти. С другой стороны, здесь тоже не безопасно оставаться. Вдруг явится хозяин, подымет панику, дескать, бомж или вор, они тут же меня накроют. Что же делать?
Пока он размышлял, послышался неясный шум. Николай вначале испугался, но вскоре понял, что пошел дождь и по мере того, как он усиливался, шум падающего на крышу дождя, становился все сильнее. Струи дождя молотили по крыше с такой силой, что казалось, она проломится под натиском воды. Николай снова подполз к окну и осторожно заглянул в него. Ливень буквально в одночасье превратил и без того слякотную тропу, по которой он бежал ночью, в непроходимую топь. Вода бурным потоком сливалась с крыши вниз, образуя запруду.
— Надо отсидеться, — подумал Николай, — в такую погоду сюда вряд ли кто явится, а вот у станции, они меня точно искать будут. Он свернулся калачиком и попытался уснуть. Хотелось есть, но больше всего пить. Он попытался было встать и набрать дождевой воды, но решил, что рисковать не стоит.
— Вытерплю, чего бы ни стоило, лучше так, чем снова попасться в их лапы.
Он накрыл себя соломой, и невольно стал размышлять о том, что произошло с ним за эти дни, о матери, о ребятах, которые остались в подвале, и вскоре незаметно заснул.
Он не знал, сколько проспал. Открыв глаза, почувствовал, что губы окончательно пересохли, и пить хотелось так сильно, что он готов был на все, ради глотка воды. Судя по тому, что в окне было темно, он проспал весь день. Двинулся в сторону окна и понял, как ослаб. Ноги были словно ватные. Он сделал над собой усилие и в этот момент услышал мерный звук, где-то рядом капала вода. Он буквально чутьем определил куда ползти и вскоре увидел в полутьме сарая, как из щели стекает каплями живительная влага. Николай подставил ладони и стал собирать воду. Немного влаги и он приник к ней губами. Снова и снова собирал мутную жидкость, пока не почувствовал, что напился. Упав на солому, он смотрел
— Да ты не торопись, у меня еще целая сковородка картошки и мяса, пироги твои любимые с капустой, торт и конфеты…
Он лежал, улыбался и думал, что жизнь, которую у него хотели отнять, как соломинка на ветру, такая хрупкая, стоит дунуть и унесет её ветер и бросит на дорогу, где её переедет первая встречная машина и даже не заметит, что одной жизнью стало меньше на белом свете. Николай неожиданно почувствовал, как слезы хлынули из его глаз, и он, вытирая их грязными руками и размазывая по лицу, приговаривал:
— Мам, я вернусь, честное слово вернусь, ты только верь, что я еще жив…
Глава 6
К ночи дождь прекратился, но погода по-прежнему оставалась пасмурная. Николай посмотрел в окно, небо заволокло тучами. Он задумался, как быть и решил, что если уходить, не сейчас, а под утро. Он расположился возле окна. Время потекло медленно, а отсутствие часов вообще растворило понятие, вечер-ночь. Спать не хотелось, да это и понятно, он и так проспал весь день. Лежа на соломе, он думал, как ему лучше выбраться из поселка незамеченным и куда направить свой путь.
— Эх, знать бы хотя бы где я нахожусь? Скорее всего, где ни будь в Подмосковье, а может, нет? Тогда совсем плохо. Денег нет, одежда вся грязная и вонючая, до Москвы будет добраться трудно.
За размышлениями незаметно прошло время. Он снова посмотрел в окошко и решил, что пора действовать, но прежде, переодел футболку наизнанку, чтобы не было видно цифр, написанных на ней. Спустившись по лестнице, осторожно выглянул за дверь и, выскочив, затаился.
— Главное, чтобы собаки особо не брехали, — решил Николай, раздумывая в какую сторону идти и решил, что, пожалуй, стоит идти как бы обратно по направлению к дому, где его точно никто не будет поджидать. Он с трудом прошел все еще затопленной водой подобию дорожки, увидел сломанную калитку, которая так и валялась на земле, и затем направился вдоль двух заборов. Не доходя поворота, остановился и выглянул. Никого не было. Подумав, он повернул направо и пошел по дорожке, стараясь держаться как можно ближе к забору. Один участок, второй, перекресток. Он снова остановился и при свете фонаря прочитал название улиц. Сообразив, что номера начинаются от станции или от центра поселка, он шел в противоположном направлении. Значит, он угадал. Перебежав дорогу, снова пошел вперед, и вскоре заборы кончились, и он уткнулся в насыпь. Обогнув её, оказался под мостом через железную дорогу. Теперь направление, куда идти было известно. Надо держаться вдоль железнодорожного полотна и тогда он сможет как можно дальше уйти от поселка и добраться до следующей станции.
Он посмотрел на небо, на котором еле проглядывали звезды, сквозь пелену облаков и пошел вдоль полотна в надежде уйти как можно дальше от проклятого места.
Рассвет уже наступил, когда вдали показался семафор. Это означало, что это, либо переезд, либо он дошел до ближайшей станции. Идти было тяжело, но, несмотря на усталость, Николай прибавил шагу и вскоре увидел, что не ошибся, обогнавший его поезд, замедлил свой бег и остановился. Вслед за семафором, потянулись станционные пристройки, а где-то вдали уже маячила станция.