Пандемия
Шрифт:
– Мы действительно работаем над вакциной, и уже давно. Но занимаемся не только этой проблемой. В том числе, изучаем проблему геронтологии. Сколько мне лет, по-твоему ? Тридцать? Мне сорок шесть. Не веришь? Да, мы здорово продвинулись в этой области.
Вы не обратили внимание на то, что я говорил. Проект "Лазарь". Ты вообще читал Новый Завет? Христос занимался воскрешением из мертвых. Этим же занимаемся и мы. Пытаемся, по крайней мере. И знаешь, уже есть результаты, но проблема в том, что не хватает биологического материала. Конечно, зомби мы ловим, колем сыворотки, но здоровые люди нам нужны еще больше. Ты будешь смеяться, но здоровых людей в округе уже не осталось. В том числе и благодаря нам... А материал
Кстати, о том безумном старике, который убил одного из ваших. Я понятия не имею, кто это. Очевидно, он совершенно спятил за время мора. Подумал, что ваши люди, вторгшиеся в его квартиру - карательный отряд, зачищающий город от больных. Когда-то давно такие ходили по улицам, да на многое их не хватило. Ну и живуч был этот старый козел! Протянуть столько лет в мертвом городе! Это ж надо! Впрочем, я решил использовать его в своих личных целях. Что я там плел? Выдавал его за одну из жертв распыленного нервнопаралитического газа? В это мог поверить только такой дуралей, как ты. Я был убедителен, заставляя тебя стать избавителем немногих выживших от обезумевших подземных медиков...
– он снова хихикнул .
– И в то же время ты должен был поверить, что серьезного вооруженного сопротивления под землей твой отряд не встретит. Как видишь, все прошло по маслу...
Почему мы вас, наземников, так ненавидим? Вы прошлое этой планеты. Генетический мусор, черви, цепляющиеся за жалкие никчемные жизни. Вы недостойны жить в новом мире. Вы воняете, от вас исходит смрад, для нас что вы, что эти больные зомби - разницы никакой. Мы же - элита, лучшее, что есть в новом мире. И когда мы сделаем вакцину от мора, мы уподобимся богам. Кстати, бессмертие для нас вполне реальная перспектива. Будем жить веками, наблюдая, как вы дохнете, словно мухи. Когда-нибудь земля очистится от копошащегося мусора, который вы все из себя представляете, и мы будем править вечно и безраздельно! Новая Спарта! Да, вот колыбель высшего человека! Вот то место, где будет открытие бессмертие!
Кстати, знаешь, что? Я думаю, что заберу тебя в медицинский бокс прямо сейчас. Мне не терпится вызвать твоих дружков сюда, пусть придут за тобой. Вы ведь, наверное, такие благородные, там у себя на Стрелке - один за всех, и все за одного? Жду не дождусь, когда же появятся остальные! Кстати, знаешь, почему не сработала твоя бомба? В грузовом отсеке стоит хорошая глушилка на случай появления незваных гостей с электронным оружием. Знаешь, от военных в бункере осталось много полезных игрушек, и эта из их числа. При активировании, глушилка создает нуль-экран, подавляющий работу любых электронных устройств, в том числе, глушит радиосигналы. Я не ученый, мне физика элементарных частиц не интересна, как и тебе, думаю. Так что грузить подробностями работы устройства тебя не буду. В общем, толку от твоего детонатора уже не было; им ты мог воспользоваться лишь в шахте, а потом было уже поздно. Наверху возле платформы стоят закамуфлированные камеры - пишется и видео, и звук. Ты сам показал моим ребятам свой детонатор. Спасибо, что предупредил, старый ты дурак. Знаешь, мы куда умнее, чем ты мог себе вообразить. И сейчас ты в этом убедишься.
С этими словами Дарий решительно и без особых усилий взвалил Комбата себе на плечо и вынес из камеры, захлопнув за собой дверь. Он удалился, присвистывая на ходу.
Антон остался один. К этому времени он уже начинал что-то чувствовать. Ему казалось, что после того, как тело парализовало, что-то случилось с органами чувств; звуки доходили до него приглушенно, словно через вату. Однако, со временем
Он встал, сделал несколько неуверенных шагов по камере на ватных ногах, оглядел арену в центре зала. В дальнем ее конце виднелись высокая решетчатая дверь, точь в точь как на гладиаторской арене в древности. Судя по высоте и ширине решетки, сквозь нее спокойно мог пройти и слон. Вдоль стен были расставлены стулья, рядами уходившие вверх, под потолок. Вообще, выглядел зал как древнегреческий амфитеатр. Неужели тут и вправду устраивают гладиаторские бои? Днем актеры разыгрывают спектакли, а вечером животные убивают людей?
Приглушенные голоса раздавались с той стороны, откуда Антона притащили в камеру. Он прислушался. Что-то там определенно происходило, однако, как Левченко не прислушивался, слов он не смог разобрать.
Антон робко, прокашлявшись, позвал хриплым голосом.
– Эй! Есть тут кто-нибудь? Кто-нибудь меня слышит?
Тишина в ответ. У него создалось впечатление, что комплекс был куда больше, чем описал изначально Дарий. Практически все сказанное им оказалось ложью; попались в западню, как последние кретины!
Он с досадой врезал ногой по решетке. По ней пробежала легкая дрожь. Он вновь позвал.
– Кто-нибудь! Отзовитесь!
И тут случилось неожиданное.
– Хватит орать, пацан! Зря надрываешься.
– услышал он из угла, где лежала куча тряпья, чей-то голос. Оказывается, Антон был не один в камере.
Тряпье зашевелилось, неторопливо исторгая из своего чрева человека. В полумраке можно было разглядеть, что у человека густая растрепанная борода, он лыс, однако, имел жалкие остатки растительности за ушами, истощен, неопределенного возраста, и одет в комбинезон из какого-то грубого материала, навроде мешковины. Приглядевшись получше, Антон понял, что это и есть длинный мешок, в котором вырезали дырки для рук и головы. Человек подпоясывался тонкой веревкой, выдернутой, видимо, из него же. В руках он держал такой мешок же для Антона, грубые сандалии и холщовые штаны с завязками.
– Возьми, одень. Понимаю, это отвратительная одежда.... Если можно ее вообще так назвать, но лучшего здесь нет и не будет.
Антон медлил, ошарашено разглядывая незнакомца и тряпье, который тот протягивал ему.
– Да одевай же, чего ждешь? Я поначалу тоже брезгал. Гордым здесь приходится хуже всего. Не будешь есть то, что дают - умрешь с голоду. Будешь ходить без одежды - начнутся кожные болезни, вши, чесотка, экземы. Мыться здесь негде, да тебе и незачем. Тебе повезло, я могу дать тебе штаны и обувь. У других твоих товарищей этого не будет.
– Вы кто?
– пораженный Антон, наконец, совладал с даром речи.
– Дмитрий Иванович Соломенцев. Бывший профессор медицинских наук, когда-то в Кристалле, - он кивнул наверх.
– работал в отделе микробиологии. Потом жил в Акрополе. Последний год сижу здесь, в тюрьме.
Антон содрогнулся. Ему было тяжело и невыносимо душно после пары часов пребывания здесь. Он уже почти физически ощущал кожный зуд. Но год... Если, конечно, человек не врет.
– Как называется это место?
– Наверху Акрополь, жилище спартанцев, а здесь - Клоака, тюрьма нижнего уровня. Все, кто здесь находится, смертники. Вопрос лишь в том, когда для каждого узника прозвучит персональный колокол.