Папина жизнь
Шрифт:
— И часто это бывает?
— В последнее время да. Еще на рождественском представлении, — ее карие глаза повернулись, как тяжелые мраморные шарики. — Он там стоял на самом виду и записывал нашу пьесу. Сказал, что любит рождественские традиции и что хочет послать пленку каким-то родственникам, чтобы показать, какая у него теперь прекрасная семья.
— Звучит неплохо, — сказал я. Экая добродетель. — А американского лося он тоже заснял?
— Лося?
— То есть северного оленя. Человека в костюме оленя.
Глория удивилась и рассмеялась.
— А,
— У меня были секретные сведения из первоисточника.
Ночью я сел под навесом с фонарем.
Дорогая Дайлис,
Прошло три года с тех пор, как закончились наши отношения, и мне кажется, я должен еще раз попросить тебя постараться найти способ уладить наши разногласия…
Я писал, взвешивая каждое слово, и закончил уже около двух часов ночи. Потом я ринулся к почтовому ящику и поспешно бросил письмо в щелку, чтобы не передумать.
Глава 28
Вероника поглядела на нас обоих.
— Давайте, — начала она, — решим, что мы будем обсуждать в первую очередь.
Я никогда еще так не нервничал, как здесь, в этой бесцветной комнате с закрытыми шторами, не пропускающими уличные сумерки. Посредник Вероника говорила ласковые слова, а напротив меня сидела Дайлис Дэй собственной персоной.
— Какие будут предложения? — спросила Вероника, приглашающе изогнув брови и переводя взгляд с меня на Дайлис.
— Я бы хотела поговорить о своем муже Крисе, — сказала Дайлис. — Особенно мне хотелось бы поговорить о позиции Джо по отношению к нему и об отношениях Криса с детьми.
Пока она говорила, я разглядывал орнамент на ковре и пытался нащупать тормоз этой бешеной карусели эмоций в голове. Дайлис усталая, подумал я. Еще я заметил, что она потолстела. Неужели возраст дает о себе знать? Во мне заскреблась грусть. Возможно, сознание того, что и я над временем не властен.
— А вы, Джозеф? — спросила Вероника.
— Я хочу поговорить о смене фамилий и о том, какой ущерб это принесло.
После некоторой паузы Дайлис сказала:
— Наверное, лучше мне ответить.
Я сосредоточился на ковре. Она смотрела на меня, это ощущалось по голосу. Я знал, что должен на нее посмотреть, и пытался себя заставить, пока она говорила.
— Я отдаю себе отчет, Джо, — сказала она, — что тебе, может быть, трудно это понять. Но у меня были причины для такого решения…
Наконец я смог поднять глаза, но в результате перестал ее слышать. Волосы Дайлис оставались длинными и роскошными, как всегда, но меня поразило, как изменилось ее лицо. Неужели меня просто обманывает память? Мы ведь долго не виделись. Но нет — нечто страшнее, чем время. Щеки припухли, кожа потускнела. Болезненный облик довершало отсутствие макияжа, даже знакомой губной помады. Опомнившись, я решил больше не пялиться и отвернулся. Дайлис все говорила. Я попытался снова вникнуть.
— …я
Я как-то потерял нить, и посредница это заметила.
— Этот вопрос мы быстро проскочили, — сказала она. — У вас нет возражений, Джозеф?
— Ээ… нет. Говори, ээ… — Я кивнул Дайлис, чтоб она продолжала. Оказывается, я не могу произнести ее имя.
— Мы можем снова присвоить детям фамилию Стоун для повседневных нужд, включая школу. Только можно добавить вторую фамилию Пиннок для официальных ситуаций? Например, записать в паспорта? В конце концов, это теперь моя фамилия.
Между нашими одинаковыми креслами стоял кофейный столик, на нем — пачка салфеток, два стакана и графин с водой. Наливая себе воды, я подумал, очень ли заметно, что я просто тяну время.
— Я хочу сказать, — говорила дальше Дайлис, — что иногда проще, чтобы их называли Пиннок. Например, когда мы все регистрируемся в отеле. Но в обычной жизни они могут снова называться Стоун.
Я постарался скрыть свое торжество. Пускай к ним привесят еще этого несчастного «Пиннока» — от меня не убудет. Дайлис благородно уступила мне в самом важном вопросе, причем у посредницы мы сидели минут десять, не больше.
— То есть, как Эстелла? — Я повернулся к Веронике и объяснил: — У нее двойная фамилия, Слейд-Стоун, но для практических целей она будет использовать только мою фамилию, чтобы быть ближе к братьям и сестре.
— Вы ведь это и имели в виду, Дайлис? — спросила Вероника.
— Да, — кивнула она, — именно это.
С секунду я пристально смотрел на Дайлис. С чего это она передумала? Нет ли тут ловушки?
Дайлис продолжала:
— Было бы хорошо, если бы мою новую фамилию признали официально, а дети бы носили и твою, и мою фамилии, раз уж мы разошлись…
— Послушай, Дайлис, — перебил я, — я вот только не понимаю, зачем ты вообще это сделала?
Теперь ковром заинтересовалась Дайлис. Наконец она заговорила, не поднимая глаз.
— Я знаю, что была неправа… я собиралась тебе сказать, Джо, сразу после Рождества. Но я очень торопилась. Наверное, я просто себя убедила, что пройдет время, и ты не будешь особенно возражать. Ты же сам говорил, когда родилась Глория, что тебе все равно, если ее будут звать Глория Дэй. Говорил, что это не имеет значения. Мы записали ей фамилию Стоун, только чтобы родители не удивлялись, что мы отходим от традиций.
— Дайлис, Крис им не отец, — сказал я.
— Но он хочет быть им как отец, — парировала Дайлис. — Так же, как Анджела им как мать.
Меня насадили на мой же собственный вертел. Если Анджела — как настоящая мама, почему Крис не может быть как настоящий папа? Если таковы отношения, насколько важны кровные связи и ярлыки?
— Прости, Дайлис, — сказал я. Я не собирался извиняться, но увидел, что у нее покраснели глаза.