Para bellum
Шрифт:
1929, июль, 25. Ленинград
— Добрый завтрак, — поздоровался Фрунзе, подсаживаясь за столик к одинокому посетителю ресторана.
Так-то может быть тут и были еще гости, но по соглашению сторон ресторан находился формально «на учете» и не принимал посетителей в обычном режиме. Кроме заранее оговоренных.
— Добрый. Я удивлен форматом встречи, — несколько напряженно произнес Карл Густав Эмиль
— Мне казалось вам нравится такой неформальный формат. Или, быть может, хотите перенести ее в плоскость официального заседания в душном кабинете?
— Вряд ли… — покачал Густав Карлович[1] головой. — Попить кофе и обсудить общие, предварительные вопросы — очень неплохой вариант. Вы не первый раз так делаете и, признаться, в Европе об этом постоянно судачат. Даже говорят о банно-кофейной дипломатии.
— Традиция вести себя как породистая лошадка в загоне мне просто не нравится. К тому же я считаю, что на официальных мероприятиях нужно просто красиво подписывать уже оговоренное.
Маннергейм покивал головой, вполне соглашаясь со сказанным.
Человек он был для большинства российских обывателей в XXI веке малоизвестным. Слишком мелкая фигура в истории. А вот коммунисты и им сочувствующие из будущего его «любили» страстно и беззастенчиво. И было за что…
После того, как в 1918 году в Финляндию попытались экспортировал красную революцию он возглавил войска, объединившие все противные этому силы маленькой северной страны. И устроил натуральный экстерминатус, уничтожив все и всех, связанных с красными или хотя бы подозреваемых в этом.
Что привело к ряду неприятных эпизодов вроде Выборгской резни, когда были убито более трехсот человек из числа Совета рабочих и солдатских депутатов города или тех, кто по мнению карателей им сочувствовал. А учитывая то, что карателями в той операции выступили финские националисты, в том числе и те, что в годы Первой мировой войны служили в рядах Кайзерхеер, воюя как коллаборационисты против русских, их поведение оказалось предсказуемым. И резали они не только коммунистов, но и русских, причем последних просто по тому, что они русские.
Много.
Некрасиво.
Но все познается в сравнение.
И, например, в Крыму красные расстреляли около 56 тысяч белогвардейцев, сдавшихся в плен под гарантии сохранения жизни. Да, отдельные исследователи оценивают жертв Выборгской резни до 5 тысяч. Но так и жертв Крымской резни отдельные исследователи оценивают до 120 тысяч…
Фрунзе прекрасно знал — никто из числа апологетов коммунизма, что рьяно клеймил Маннергейма там, в начале XXI века не осуждал этот крымский поступок. Во всяком случае решительно и последовательно. Обычно либо замалчивая или застенчиво отводя глаза. В лучшем случае просто переводя стрелки на Троцкого, который, на минуточку, был создателем РККА и главным действующим лицом, вытянувшим как Октябрь, так и Гражданскую войну в плане политико-организационной работы. И уж
Так что в глазах Михаила Васильевича такой подход был ничем иным, как двойными стандартами в их кристальном, незамутненном виде. Те самые, что так бесили российскую общественность в поведении коллективного запада.
Да, дерьмо случается.
И гражданские войны самые мерзкие и грязные из всех, которые только могут происходить среди людей. С ними, пожалуй, только религиозные способны только посоревноваться. Поэтому, чтобы что-то оценить, особенно в таких делах, нужно сравнивать. Смотреть как в таких ситуациях вели себя другие участники конфликта.
Так или иначе, но сам Фрунзе относился к Маннергейму куда как мягче, чем известные ему коммунисты XXI века еще по прошлой жизни.
Да, тот не любил коммунистов, будучи монархистом.
Да, тот водил дружбу с националистами, а потом и нацистами. А кто с ними ее не водил? Даже СССР в этом нелестном деле отметился. И ладно бы Гитлер. Это тема особая. Но ведь в Союзе целенаправленно взращивались собственные националистические элементы, с которыми потом хлебнули горя… как и их наследники…
Густав сотрудничал.
Пока это было выгодно.
Ведя при этом свою партию.
Тем более, что называть Маннергейма «записным русофобом» можно только в пьяном угаре. Так как его единственной супругой была русская женщина, родившая ему двух дочек. Для людей с «национализмом головного мозга» это немыслимо. Да и потом, после развода, этот «немец шведского разлива, выросший на полях России» не стал себе заводить «этнически правильную» финнку в качестве второй жены. Мог. Но не стал.
Так что все не так однозначно с ним, как с личностью.
Он был вполне продуктом своего времени и среды. И далеко не самым плохим. Во всяком случае крови и злодеяний на его руках не в пример меньше, чем иных, даже формально «светлоликих». И союзники его не трогали после завершение Второй мировой войны. На этом не настаивал даже СССР.
Сколько правителей государств, выступавших союзниками Гитлера, пережило Вторую мировую войну? Крайне немного. И Маннергейм был среди них.
И это неспроста.
Потому как именно Густав Карлович старался всячески избежать Зимней войны, а потом как можно скорее ее закончить. Не пренебрегая, впрочем, своими обязанностями главнокомандующего, которые он выполнял ответственно и со всем радением.
Аналогичной была ситуация и с Великой Отечественной войны. Избежать ее Финляндия не могла в силу крайне националистического правительства. Поэтому он возглавил неизбежное. Но командование финскими войсками немцам не передал, держась в этом вопросе отчаянно. Последовательно саботируя при этом участие Финляндии и помог ей соскочить сразу, как появилась возможность — осенью 1944 года…