Парад планет

Гуцало Евгений Филиппович

— У тебя есть пуруша или нет пуруши? — спрашивал он у Мартохи, когда гневался.

Мартоха при этом гневном окрике, может, и не обижалась бы так, если б знала, что пуруша — это дух.

— Мартоха, у меня сейчас оджас! — предостерегал порой грибок-боровичок.

И Мартоха замолкала, потому что хотя ей и никто этого не объяснял, но она, как мудрая яблоневская молодица, не могла не догадываться, что если Хома сказал про оджас, значит, он сейчас всю свою энергию тела и сознания превратил в духовную силу и сосредоточил ее в мозгу. «Э-э! — тайком думала Мартоха. — Я тебе не та кума, что без ума, а у ее кума того добра полна сума, я вижу, что мой Хома дорос до великого ума!»

Иногда старшего куда пошлют одолевали такие тяжелые

мысли, что он неожиданно для самого себя выходил в астрал. Как это ему удавалось? А так и удавалось, что видимое тело Хомы, обутое и одетое, или в хате сидело и хлебало борщ, или возилось около скребкового транспортера в коровнике, а в это время так называемое астральное тело старшего куда пошлют выходило в астрал. Эге ж, никто бы не сказал в этот момент, что Хома увиливает от работы или не исполняет рядом с Мартохой всего того, что должен исполнять законный муж возле своей законной жены, но в действительности все было совсем не так, только никто ведь не догадывался, что не так!

Выходя в астрал, грибок-боровичок в приливе чувства мелкого тщеславия какое-то мгновенье-другое позволял себе полюбоваться своим физическим телом, отданным страстям земным, а уже тогда со скоростью мысли взлетал в небеса над Яблоневкой. Тут, в прозрачных волнах эфира, грибок-боровичок начинал чувствовать себя неземным существом, он превращался в бога, который везде — и одновременно нигде, который вместил в себя весь мыслимый и немыслимый мир и все мыслимое и немыслимое в мире, который является живой природой и одновременно живая природа была он сам, у которого форма оборачивалась содержанием и одновременно содержание было формой.

Пребывая в астрале в небесах над Яблоневкой, с кем только не сталкивался тут грибок-боровичок! Разумеется, прежде всего сталкивался с теми, кто также вышел в астрал, ибо так уж тут было заведено испокон века, что вол знается с волом, а астральное тело знается с астральным телом… Ему интересно было встречаться с астральными телами людей еще из пещерных времен, которых легко распознавал по одежде из звериных шкур и кремневым топорам в руках. Астральные тела скифов казались более легкими и прозрачными, чем тела выходцев из палеолита, и Хома даже здоровался с некоторыми, потому что легко сходился не только с людьми, а и с их астральными телами. А уж казацкие астральные тела, появлявшиеся в небесах над Яблоневкой, и вовсе принимали грибка-боровичка за своего.

Не думайте, что астральное тело Хомы все время витало над Яблоневкой и землями колхоза «Барвинок». Со скоростью мысли он переносил свое послушное астральное тело то к белым медведям, что прятались от полярной вьюги меж ледяных торосов, то на тихоокеанские розовые коралловые рифы, о которые разбивалась шелковая лазурная волна, то в оазис пустыни Сахары, где на сухих ветрах шелестели пальмы. Любитель острых ощущений, Хома в астрале прибегал к тому, чего бы он никогда не допустил в колхозном коровнике: непременно разыскивал над планетой грозу, чтобы атмосферными разрядами пощекотать себе нервы. И хотя молния в небесах летит с неумолимой апокалиптической стремительностью расплаты, астральное тело старшего куда пошлют всегда летело впереди молнии, всегда успевало ускользнуть, — после таких игр с молнией Хома оказывался наэлектризованным, высоковольтные его чувства веяли озоном!

Кроме того, находясь в так называемых горячих точках планеты, он взял себе за правило догонять в воздухе пули, хватать их в пригоршни, и таким образом спасать жертвы от верной гибели. Над джунглями в бассейне реки Ориноко потерпел катастрофу лайнер иностранной компании, экипаж и пассажиры погибли, сумела спастись лишь двенадцатилетняя девочка Джоан, мулатка из города Сан-Паулу. Упав с высоты три тысячи метров, юная Джоан не то что не разбилась — не получила даже ни одной царапины и, питаясь ягодами, корнями и моллюсками, на девятый день своего фантастического путешествия по непроходимым джунглям добралась до полудикого

человеческого племени. Для Джоан и ее родителей, которые в мыслях уже похоронили ребенка, осталось загадкой ее чудесное спасение, потому что даже от самолета сумели найти лишь часть фюзеляжа. И только для нас нет никакой тайны в том, что юную мулатку Джоан спас Хома, который, пребывая в астрале, в это время пролетал над бассейном реки Ориноко и, оказавшись невольным очевидцем авиакатастрофы, подхватил в воздухе девочку и с отцовскою лаской опустил на землю, устеленную листьями лиан.

Не счесть всех приключений, которые Хома пережил в астрале, но пусть никто не сомневается в том, что Хома ни разу не нарушил кодекса чести, не запятнал имени колхозника из «Барвинка».

Как уже говорилось, Хома выходил в астрал не с какой-то там эгоистичной или корыстной целью, например, чтобы урвать и привезти вязку лука из Египта или авоську апельсинов из Марокко. Хома в астрале просеивал золотоносную породу своих мыслей, чтобы добыть мысль-самородок: чем он может еще помочь научно-технической революции в Яблоневке, чтобы его подвиг остался в веках? И пролетал ли Хома над Эйфелевой башней и Елисейскими полями, или астральная судьба забрасывала его в княжество Лихтенштейн, или оказывался он над Гонконгом — поверьте, нашего грибка-боровичка не интересовали экзотические диковины ни Парижа, ни Лихтенштейна, ни Гонконга, ибо в голове он лелеял одну и ту же навязчивую мысль.

На первых порах со старшим куда пошлют пробовали заигрывать некоторые астральные женские тела — оливковые и шоколадные, персиковые и апельсиновые, ибо какому женскому астральному телу не понравится гармонично развитое астральное тело яблоневского колхозника! Одна метиска с острова Тринидад, которая даже в астрале привлекательно пахла корицей, мускатным орехом и гвоздиками, долго преследовала Хому и над Тринидадом, и над озером Байкал, и даже над благословенной Яблоневкой, но и она, как и все остальные астральные женские тела, вынуждена была оставить Хому в покое, потому что убедилась, что тот озабочен лишь научно-техническим прогрессом в колхозе — и все. И эта легкомысленная метиска с острова Тринидад совершенно искренне позавидовала простой колхознице Мартохе, что не боится отпускать своего Хому в белый свет, ибо посреди всех искушений белого света старший куда пошлют свято сохранял ей верность.

И, как мы понимаем, если уж верный рыцарь научно-технической революции так самоотверженно задумался, то он должен был до чего-то додуматься, ведь так не бывает, чтобы наш колхозник думал и не додумался!

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

в которой опять дает о себе знать золотоглазый академик Иона Исаевич Короглы, искренне сомневающийся в возможности изготовления машины времени и в невидимости Хомы, а также предостерегающий от других будущих чудес яблоневского колхозника

Вы еще не забыли про тех новоиспеченных шефов, которые наведывались в Яблоневку?

Может, вы и забыли, только тот золотоглазый академик Иона Исаевич Короглы не забыл про Хому. Написав донос, после которого Хому отлучили от ударного труда в коровнике и временно лишили высокого звания старшего куда пошлют, этот «знаменитый востоковед, известный тюркологам всего мира», не успокоился. Злопамятный и завистливый, он опять прислал письмо на имя правления колхоза «Барвинок», а в этом письме чего только не было понаписано! Мол, до сих пор никто из наивыдающихся умов планеты не изготавливал машины времени, не становился невидимкой, — вот и Хома не мог изготовить машину времени, вот и Хома не мог стать невидимкой, в такую околесицу может поверить лишь человек с предрассудками.