Парад теней
Шрифт:
— А вот и мы! — Пропустил вперед Рыжего Вадика и вдруг заметил среди вставших в связи с их появлением из-за стола Бориса Евсеевича. Хотел было что-то сказать, но его опередил Смирнов, решив представить Бобу вновь прибывших.
— Мой друг Вадим Устрялов.
Вадик поклонился, а Кузьминский от стола прокричал:
— А я его скрывал от Борястика! — По-видимому, круглый Борис Евсеевич исключительно провоцировал всех на амикошонство. Невозмутимый Смирнов продолжил:
— Мой друг Георгий Сырцов.
Сырцов тоже поклонился и, мгновенно перехватив инициативу у своего учителя, сам представил незнакомца:
— А
Сырцов продемонстрировал такое наступательное обаяние, что многое видавший в этой жизни Борис Евсеевич почел за лучшее в данной ситуации в словесное фехтование не вступать, а плыть по течению разговора, по возможности не особо теряя лицо.
— К моему глубокому сожалению, вы несколько преувеличили мое личное состояние, Георгий Петрович, — огорченно признался он и пожал Сырцову руку.
— Будя, будя прибедняться-то! — проворчал Кузьминский.
— Не обращайте внимания на этих нахалов, Борис Евсеевич. Просто у них такая дурная привычка: непременно для начала покусать новичка, — утешила Лидия Сергеевна Марина.
— Очень милый и весьма своеобразный у вас дом, — поблагодарил Лидию Сергеевну Борис Евсеевич.
— Дом и люди в нем, — опять влез в разговор Кузьминский.
Чересчур много внимания особе предпринимателя, чересчур. Лидия Сергеевна ласково спросила у вновь прибывших:
— Поужинаете, мальчики?
— Пока нет, — за двоих ответил Сырцов.
— Водочки с устатку? — Немыслимое из ее уст предложение.
— Пока нет. — Сырцов был тверд, как утес, о который в бессилии бьются волны.
— Жжет? — все понял Дед.
— Не то слово, Александр Иванович, — признался Сырцов. Смирнов встал, осмотрел всех присутствовавших и удивился:
— Во дело! Хотел на конфиденцию избранных пригласить, а, оказывается, все нужны за исключением малолетней Ксюшки.
— Я попрошу! — всерьез заорала Ксения и кулаком трахнула по столу так, что мелодично зазвенели хрустальные бокалы.
Дед понял, что перебрал, и успокоил в обиде отвернувшуюся от него девицу:
— Уж и пошутить нельзя! Я пошутил, Ксюшенька, пошутил!
Ксения улыбнулась и ответила часто здесь поминаемой фразой открытки сороковых годов:
— Шути, любя, но не люби, шутя.
— Вместо конфиденции — круглый стол! — возгласил успокоенный Смирнов, — а кто его приберет?
Быстро убрали со стола. Смирнов самолично стянул скатерть. Как по команде, все окружившие столешницу сосредоточенно уперлись в нее руками. Ни дать ни взять — военный совет, только карты генерального наступления не хватало. Вадим Устрялов открыл кейс и, подняв, вытряхнул его над столом. На коричневой плоскости возникла внушительная горка сильно выгнутых от спешной сушки фотографий.
— Вадик, ты — стахановец! — похвалил своего левшу Смирнов. — А может быть, и ударник коммунистического труда! Когда успел?!
От слов Смирнова Вадик даже зарделся и, чтобы скрыть смущение, пробурчал сурово, стараясь ни на кого не глядеть:
— Успел, коли надо. Трудно было только на приличную четкость
Азартный Кузьминский уже рассматривал на фотографиях заваленные стены, усеченные лица, пол-лица, четверть, скошенный общий план. Естественно, зажигалка в нервных руках — не «Контакс» на штативе. Налюбовавшись, Виктор обнял за плечи стоявшего рядом смущенного Константина.
— "Доктор Мабузо"! "Руки Орлака"! Ты, Костя, — славный продолжатель традиций немецкого экспрессионизма двадцатых годов.
15
— Разрешите? — уже войдя, справился Андрей Альбертович.
Галина Васильевна внимательно осмотрела парадный его двубортный костюм, слегка диковатый, ядовито-синий галстук, портфель, блестящие в металле башмаки. На миг перевела взгляд на не пошевелившегося Кирилла Евгеньевича, у окна пялившегося на неприбранный двор, и разрешила.
Андрей Альбертович прошел к столу, выдвинул стул, сел, бухнул на раритетную карельскую березу свой портфель и поздоровался с горбатовской спиной:
— Здравствуйте, Кирилл Евгеньевич!
Кирилл ненадолго обернулся:
— Здравствуйте, Андрей Альбертович, — и возвратился к созерцанию задворок.
Галина Васильевна поняла, что разговор придется вести ей, и, еще раз окинув насмешливым взглядом экзотический наряд сыщика, спросила:
— Надеюсь, Андрей Альбертович, вы сегодня, наконец, с полным отчетом?
— Так точно, Галина Васильевна! — успокоил ее Андрей Альбертович и для убедительности приподнял над столом свой крутобокий портфель.
Галина Васильевна продолжила ледяным тоном:
— Надеюсь, вы ознакомите нас с вашими выводами?
— Что значит с выводами? — обиделся Андрей Альбертович, шаря во внутреннем кармане пиджака. — Что значит с выводами? — Извлек очёшник, вытащил очки, водрузил их на нос, с достоинством глянул на Галину Васильевну. — Я серьезно и добросовестно работал, уважаемая Галина Васильевна! — Он завалил портфель набок, щелкнул замком, извлек из портфеля виниловую папку. — Здесь, — помахал ею, — полный отчет о моих действиях и затратах.
— Нас меньше всего интересуют ваши действия и наши затраты, — сказал от окна Кирилл Евгеньевич. — Где результаты, Андрей Альбертович?
— Нет, позвольте! — возмутился тот. — Я должен изложить все поэтапно, чтобы ни у кого не возникало сомнений в моей профессиональной честности. Предполагая возможность сомнения заказчика по поводу тех или иных аспектов дела, я подготовил всесторонний отчет-справку, который сейчас зачитаю.
— Может, своими словами? — предложил Кирилл Евгеньевич.
— А в отчете что — слова не мои? — обиделся Андрей Альбертович, вытащил из папочки пачку листов с отпечатанным на машинке через интервал текстом и, чтоб не успели еще раз перебить, скоренько приступил к чтению. Бубнил заунывно, но довольно внятно: — "Отчет-справка о проделанной работе и финансовых затратах по этой работе сыщика Рябухина А.А., выполнявшего задание граждан Горбатова К.Е. и Праховой Г.В.". — Прочитав шапку, Андрей Альбертович глубоким вдохом набрал воздуху и забубнил с новой силой: "Смысл задания, полученного мной, Рябухиным А.А., состоял в том, чтобы определить и расследовать причины, по которым Горбатов Д.Е. совершил убийство неизвестной…"