Парад теней
Шрифт:
— Ну и что ты предлагаешь?
— Чтобы Сырцов его повторно потряс. Как профессионал.
— А он опять в отказку.
— Лара, Севка — не пальцем деланный и после этого взрыва понимает, что им отделаться от нежелательного свидетеля — раз плюнуть. А он нежелательный. Для него выбор: или в неопределенности под страхом жить, или, рискуя, навсегда покончить с источником страха. Севка — паренек отчаянный. Можно попытаться. Под гарантию, конечно, что он в любом случае останется в стороне.
— Никаким
— Так пусть Сырцов ему пообещает обрубить хвосты!
— А если это будет не в возможностях Сырцова?
— Главное, пообещать, Лара. — Гуткин устал. Устал говорить, устал убеждать, устал держать голову над подушкой. Уронил затылок на веселенькую наволочку и вперил взгляд в белый потолок.
— Севка Сырцова не подпустит, — сказал Константин.
— Тебя-то подпустит?
— Меня — должен.
— Вот ты и начни.
— Ладно, — согласился Константин и, прощально погладив нежную кожу подлокотников, рывком выкинул себя из расслабляющего кресла. — Севкин телефон давай.
— Четыре — два — шесть — восемьдесят девять — сорок четыре, — по памяти назвал номер Гуткин и предупредил: — Записывать не надо, запоминай.
— Запомнил, — успокоил его Константин.
— Может, выпьешь? Мне тут нанесли всякого болеутоляющего.
— Я же сказал — не буду! — рассердился Константин. — Да, Боб, а что за дамочка мне звонила?
— Моя секретарша.
— Ох и рисковый ты мужик, ох и рисковый! — восхитился мужеством страдальца Константин и попрощался: — Выздоравливай, дружок.
18
Пешочком, пешочком добрался до дома, где проживала известная певица Дарья, корявый гражданин с лицом смерда из племени кривичей. Прокричал в домофон:
— Это я, Генрих! — и ему открыли.
Открыл ему Артем. Он и стоял, ожидая, в распахнутых дверях. Небрежно пожал руку Генриху и недовольно осведомился:
— Что ж ты так, в открытую? И меня не бережешь, и сам не бережешься.
— Дела уж такие, Тема. Тут не беречься надо, а опережать.
— Загадками говоришь. Может, объяснишь, что к чему?
— В дом сначала пусти, — то ли попросил, то ли потребовал Генрих. И тут же придурился: — Никогда не видел, как богатые артисты живут.
— Да какая она богатая, — махнул рукой Артем. — Проходи.
Генрих ходил по комнатам, восхищенно вздыхая, рассматривал развешанные по стенам фотографии знаменитостей с дарственными надписями, оценивал взглядом мебель, на ощупь — матерьяльчик на гардинах, даже в ванную комнату заглянул, поинтересовался, какая стиральная машина. Уже на кухне сделал выводы:
— Да, не так, чтобы… — И без спроса уселся за стол. — Чего это ты за мной ходил? Не доверяешь, что ли?
— Кто
— А тебе перед хозяйкой ответ держать… Тоже правильно. Может, попить дашь? Я чебуреками напихался, изжога замучила.
Артем открыл холодильник, со знанием выбрал бутыль с содовой, взял из сушилки стакан и поставил все это перед жаждущим Генрихом.
— А ты? — поинтересовался Генрих, наливая себе из бутылки.
— А я чебуреков не ел. — Артем полустоял, полусидел, опершись задом о подоконник. — Зачем пожаловал?
Прежде чем ответить, Генрих врастяжку и с удовольствием опорожнил стакан, деликатно отрыгнул газ и только после спросил:
— С тобой ведь окончательный расчет произвести надо?
— Надо, — непонятно усмехнувшись, согласился Артем.
— Вот сегодня и произведем.
— Производи, — насмешливо поторопил Артем.
— Не я. Сам хочет с тобой поговорить и расплатиться.
— Так зови его сюда.
— Он, Тема, не из тех, кого зовут. Он сам кого надо зовет.
— И все бегут на его зов, да?
— Бегут, Тема, бегут. — Генрих плеснул себе еще полстакана, выпил, прислушался, что у него там в желудке, удовлетворился и встал. — Пошли.
— А надо? — спросил Артем, оторвав зад от подоконника.
— Если денежек больше не хочешь, тогда не надо, — оставил решение проблемы на рассмотрение Артема Генрих.
— Ладно, — решил Артем, и они вышли в прихожую.
В прихожей Артем сбросил шлепанцы, тщательно зашнуровал высокие кроссовки и, прежде чем надеть плотную куртку, извлек из подзеркального ящичка пистолет со сбруей.
— Не доверяешь, — огорчился Генрих, наблюдая за тем, как Артем приспосабливал на левом плече сбрую и влезал в куртку. — А я вот он перед тобой — голенький! Можешь обыскать.
— Ты как хочешь, а мне спокойнее при стволе. Мне слово «расплатиться» не очень понравилось, Генрих.
— Ну раз так, оберегайся как хочешь, — не возразил ему Генрих.
Они вышли из подъезда и внимательно осмотрелись. Подышали весенним воздухом еще пару минут.
— Ты при машине?
— А ты что — пешком? — удивился Артем.
— Пешком, Тема, пешком, — прибеднился Генрих.
— Что, с транспортом напряженка?
— Не люблю я баранку крутить. Где твоя машина?
— Не моя. Хозяйская, — поправил его Артем и направился к Дарьиному «форду».
От Крутицкого вала на Таганскую, с Таганской на Садовое, с Садовой на Самотеку, и по Олимпийскому прямиком к саду Центрального дома армии. Артем крутил баранку, а Генрих указывал дорогу.
Машину оставили у военной гостиницы, и к саду проследовали любимым Генриховым способом — пешком. Миновали ворота. Смерд глянул на свои наручные часы.