Paradisus
Шрифт:
напрасно…».
Марина и Букашка плакали. Христо, склонив на бок голову, задумчиво
смотрел на горящую свечу. Вовочка и Киркоров перешептывались, поглядывая на
умершего.
«Не напрасно…» Несложно понять, что силился сказать Снегирь, и почему
он обращался именно ко мне.
До последней своей секунды он верил в возрождение. Верил, покидая этот
мир, становясь прахом, проваливаясь в ничто, - он верил! Кто бы мог подумать,
что в этом
неподвластная даже тлену. Глядя на желтеющее лицо мертвеца, я вдруг увидел
за что именно Снегирь отдал свою Теплую Птицу.
За мир без насилия, светлый и радостный, мир покоя и справедливости.
Красивая женщина спускается к чистой речке с кувшином, зачерпывает лазоревую
струю воды.
– Андрей, Илюша, - кричит женщина. В ее голосе – удивление счастью.
Мужчина и мальчик, смеясь, спускаются к ней по круче. Ветерок колышет их
светлые волосы.
– Посмотрите, мальчики.
В кувшине, разрезая воду трепещущими плавничками, плавает
Серебристая Рыбка.
Свеча, замигав, погасла.
– Что ж, пора, - поднялся Христо, дождавшись, пока Букашка зажжет новую.
Я и Киркоров обернули Снегиря холщовой материей. Он был холодный, как
лед. Подняв, понесли вслед за Букашкой.
На улице завывала метель, и к ее завыванью примешивалось нечто
постороннее, живое.
– Воют, - проговорил Вовочка, зябко кутаясь в бушлат. – Почуяли, звери, что
хозяин ушел.
Это и вправду выли псы Снегиря.
Река несла куда-то зеленоватые воды. Мутная луна смотрела на шестерых
людей, провожающих в последний путь седьмого. Неподвижность и тишина,
тишина и неподвижность…
– Друзья мои, - негромко сказал Христо, - Братья мои, сестры мои. Где-то
там, на небе, есть кто-то, я знаю, - трудно в это поверить, - я и сам, кажется, не
верю, но кто-то есть. Этот кто-то, плохой он либо хороший, ждет всех нас. Ждет –
и это значит, мы не одиноки. Нет с нами Снегиря, - его голос сорвался. – Он
отправился к тому, кто ждет его. И к тому, что его ждет. Надеюсь, нашего Снегиря
ждет только хорошее…
Букашка заплакала. Киркоров, сопя, привязал к ногам покойника тяжелый
камень.
Удар тела о воду резко, словно выстрел, разорвал тишину. Туча брызг
окутала Снегиря и медленно утянула на дно. Наконец, все успокоилось, лишь
расходящиеся к противоположному берегу круги напоминали, где исчез человек.
Скоро пропали и они.
– Покойся с миром, Снегирь, - произнесла Марина.
Некоторое время мы все стояли, глядя на реку. Каждый
– Идемте, - сказал Христо. – Нужно поесть и ложиться спать. Мы живы, а
живым это необходимо.
– Андрей.
Непрочный сон покинул меня. Лицо Марины белело в темноте.
– Да?
– Обними меня.
– Марина, нужно спать.
– Мне холодно.
Сущий ребенок! Я повернулся на постели и крепко обнял ее. Лицо Марины
влажное, губы соленые.
– Плачешь?
– Жалко Снегиря.
– Да, - я вздохнул. – Он был настоящий.
– Настоящий кто?
– Ну, друг настоящий. Человек настоящий.
– А.
Она высвободилась из объятий и села, обхватив руками колени.
Из коридора донеслись неторопливые шаги. Букашка совершала ночной обход.
– Андрей, ты когда-нибудь представлял себе возрожденный мир?
Серебристая Рыбка заскользила перед моими глазами.
– Нет, не представлял, - соврал я.
– А вот я часто представляю, - задумчиво сказала Марина. – Знаешь,
Андрей, как бывает: насмотришься на все эти зверства, и на душе усталость,
неверие ни во что, просто … хочется умереть. Я тогда закрою глаза, и вот он, мир
Христо.
– Христо?
– Не только Христо, но и мой, и твой, и всех хороших людей. Я вижу дома -
не те бетонные коробки, что служили бывшим, а деревянные – непременно
деревянные – красивые дома. Люди, живущие в них, приветливы и внимательны
друг к другу, они вместе трудятся, вместе едят, вместе растят своих детей.
Андрей, ты когда-нибудь видел в Джунглях детей?
– Нет, никогда.
– И я тоже. Но они появятся, дети, если мы построим новый, прекрасный
мир, то дети непременно придут в него.
Снова вспомнилась Серебристая Рыбка. Там, в моем видении, был
мальчик, мой сын. Кажется, Марина называла его Илюшей…
– Обязательно придут, - со всей уверенностью, на какую был способен,
сказал я. – Обязательно.
Она негромко засмеялась и, прикорнув к моему плечу, уснула.
Я лежал, таращась в темноту. Сон остался где-то на дне этого короткого,
как воробьиный нос, разговора. Моя жизнь в Джунглях плыла перед глазами.
Существование игрока, встреча с Мариной, путешествие по железной дороге,
Московская резервация… Со мной ли все это происходило? Если со мной – то я
счастливчик. Да, я настоящий баловень судьбы…
Обязанности завхоза Христо возложил на Марину. Я обрадовался, полагая,