Параллельные
Шрифт:
— Вы правы, — согласился врач, — но ещё раз подчёркиваю, у него попросту нет этого времени. Сердце уже не справляется. Содержание кислорода в крови — критическое.
— И что вы предлагаете? Это же практически наверняка смертный приговор.
— Если не оперировать — да. А если рискнуть, то шанс хоть мизерный, но есть. Мы можем выиграть время. Год, два, десятилетия
— А там…
— А там будет видно.
***
Впервые Егор появился в моей жизни в виде нелепого предположения зама Сергея, который одним прекрасным днём решил поинтересоваться у моей помощницы:
— Кариночка, а вы, часом,
Ощущение было сродни тому, как если бы меня огрели по голове. Медленно оторвал голову бумаг и выглянул через раскрытую дверь в приёмную, где и разворачивался примечательный для меня разговор.
Карина рассмеялась слегка натянуто:
— Сергей Иванович, ну вы и скажете!
— Не, ну а что тут такого. Вы девушка симпатичная…
— Серёга! — окрикнул я его из своего кабинета. — Хорэ людей от работы отвлекать.
— О как, — сделал он круглые глаза, — Биг босс проснулся.
И, не дожидаясь моего второго замечания, направился ко мне:
— Ну и зануда вы, Илья Николаевич… — начал было он, но потом резко оборвал себя, видимо вспомнив о том, что недавно довелось пережить моей семье. — Извини, что-то я заболтался.
Он был неплохим мужиком, всего лишь на десяток лет старше меня, и в работе действительно тянул многое, но иногда… переходил всякие границы.
Мы просовещались почти полчаса, на протяжении которых я не находил себе места, но Серёгу, как назло, пробило на дотошность, поэтому в конце концов у меня появилось ощущение, что он надо мной издевается. Когда же зам всё-таки отчалил, я выскочил в коридор, да так резко, что напугал Карину, заставив её вздрогнуть.
Нужных слов никак не находилось.
Я пристально всматривался в девушку, будто впервые по-настоящему обнаружив её в своём окружении. Выглядела она действительно неважно.
— Всё в порядке… Илья Николаевич? — в последнее время мы старались сохранять максимальную дистанцию.
— Я… по поводу слов Серёги. Про беременность… — последнее слово выдалось совсем скомканным.
— Тупая шутка, — ощетинилась Карина. По её лицу прекрасно было видно, что разговор ей не нравится.
— Согласен. Ну а всё же? Мы тогда… не предохранялись, — говорить об этом вслух было непросто. В голове крутилась навязчивая мысль о том, какой же я дебил, раз не подумал об этом раньше. Но поначалу мне вообще было не до Павловой.
— Когда «тогда», Илья Николаевич? — изогнула она брови. — Вы, кажется, что-то путаете. Ничего не было.
Наверное, нам судьбой было предначертано отфутболивать сию фразу друг другу, раз за разом.
— Заслужил, — кивнул головой. — Но давай сейчас серьёзно.
— Я. Не. Беременна, — отчеканила она, глядя прямо мне в глаза. — Можешь выдохнуть, твоей репутации ничего не угрожает.
— Да при чём здесь репутация! Просто… я должен знать, если что.
— Нет никакого «если что», — жёстко заявила Карина.
— Ты уверена?
— Да, Илья, уверена! — покраснев явно не от смущения, выдала она. — Я тест делала. Отрицательный.
Между нами повисла неловкая пауза. Тест? Значит, были какие-то сомнения. Значит, могло быть.
— Карин… — сказал и замолчал. — Мне очень жаль, что… я заигрался и в итоге протащил нас через всё это.
Покачала
— Ну если тебе от этого легче станет.
— Не станет. Меня уже не спасти… Но мне бы хотелось, чтобы у тебя всё было хорошо. И если я могу чем-то тебе помочь…
Она рассмеялась, нервно и некрасиво.
— Это то, чем ты себя успокаиваешь? Всеми этими «жаль», «хотелось», «не хотелось», «помочь»?!
С шумом втянул в себя воздух.
— Я не успокаиваю себя. Но… так или иначе жизнь продолжается, как бы страшно это ни было.
Она покивала головой, но не ответила.
Я уже почти дошёл до двери своего кабинета, когда вопрос Карины нагнал меня:
— А если бы я действительно была беременна? Что бы ты делал тогда?
— Попросил бы тебя этого не делать, — отозвался не оборачиваясь, сам не до конца понимая, что имел в виду.
***
Сейчас, вспоминая тот разговор, я поражался тому, насколько был слеп. Карина клялась, что не знала о своём положении, но я ей не верил. Она догадывалась, но не захотела взглянуть правде в глаза. Точно так же, как и я предпочитал оставаться в неведении, ибо правда была слишком невыносимой.
А когда случилась злополучная сцена между Ниной и Кариной, стало понятно, что так больше продолжаться не может.
— Тебе нужно уехать. Я готов дать денег на первое время. Если ты всё ещё грезишь Германией, то…
— Да пошёл ты, — зло выплюнула Каро, — и деньги свои знаешь куда можешь засунуть?!
Промолчал. У неё было право злиться.
Каринка металась по приёмной, со злостью закидывая вещи в коробку, и в этот момент очень походила на Машку. Я пытался работать, убеждая себя, что всё правильно, что раньше нужно было просить её уйти, но то и дело срывался, бросая на неё нервные взгляды.
Было такое чувство, будто я пытался прикрыть свой зад, жертвуя Кариной. Мысль так себе. Кем она была мне, чтобы я считал её увольнение жертвой? Я правда не желал ей зла, склоняясь к тому, что ответственность за случившееся лежала только на мне. Но и выбор между ней и Ниной даже не был выбором. И от этого делалось тошно… со всех сторон выходило, что всё это время я использовал Карину в угоду собственным тараканам. Хотелось сыграть в благодетеля и героя — а возьму-ка я её на работу, не справляюсь с призраками прошлого — пересплю с ней, не справляюсь с собственным чувством вины — оставлю её рядом, начну переживать за жену — уволю. Короче, именно с Кариной все мои демоны снимали свои маски, полностью обнажая моё дерьмовое нутро. И это абсолютно точно мне не нравилось.
***
Следующие годы были посвящены Нине и работе. И если раньше мне казалось, что я многого достиг, то сейчас пришло осознание, что весь мой прежний бизнес был жалким пшиком, мелочью, по сравнению с тем, чего я смог добиться теперь. Ведь что, по сути, у меня было до этого? Два паршивых производства, которые в масштабах страны представляли собой лишь мышиную возню. Но острое желание сбежать от себя вдруг открыло во мне небывалый уровень работоспособности, а главное — желание, чтобы всё было иначе. Больше у меня не было секретарш, переходящих на ты, или же замов, с которыми приятно общаться, но на которых нельзя положиться. Единственная слабость, которую я здесь себе позволил, — это перетащить к себе на службу Костяна.