Параллельные
Шрифт:
Байкал, как всегда, завораживал. Огромное, необъятное, бескрайнее водное пространство. Я сидела на камнях и смотрела, как мальчик носится по кромке воды, выбивая брызги во все стороны. Вода была холодной, но вполне терпимой температуры. Местные жители и вовсе утверждали, что за лето озеро успело неплохо прогреться.
Энергия, которая буквально исходила из Паши, манила, пробуждая желание жить, но сердце всё равно каждый раз волнительно ёкало, стоило ему запнуться или залезть на огромный валун. Наверное, всегда я была такой — всё контролирующей.
Моя профессия идеально мне подходила — роль всезнайки была словно вшита мне в голову. Единственным человеком, с которым я позволяла себе бесноваться, был Илья. Даже с Костей я старалась оставаться в рамках приличий и проявлять благородство.
Мне казалось, что это и есть искренность, у мужа же, похоже, были иные представления.
Пашка иногда оборачивался на меня, проверяя, не ушла ли я. А я с ужасом начинала осознавать, на что вообще подписалась. Если Илья сумеет убедить Юлю отправиться на лечение, то заботы о мальчике полностью лягут на меня. И это не могло не пугать. Интуиция подсказывала, что одним контролем за соплями и съеденной кашей здесь не обойтись.
Шаги за спиной меня не удивили. После того как Нечаев примчался сюда, мне стало казаться, что он найдёт меня где угодно.
— Она согласна, — без привычного самодовольства сообщил он, усаживаясь рядом.
Сил на какие-либо эмоции уже не осталось, поэтому просто кивнула головой.
Мы некоторое время сидели молча, глядя на фигуру мальчика вдалеке.
— Справишься с ним? — нарушил тишину Нечаев.
— Надеюсь.
— Вы можете перебраться в город. Там будет проще.
— Мы справимся.
— Нин, жизнь за городом летом и жизнь за городом зимой — это разные вещи.
— Ты сомневаешься во мне? — скорее по инерции фыркнула я.
— Предупреждаю.
— Не стоит.
И снова эта тишина. Давящая, беспокойная, многозначительная.
— Почему ты никогда не рассказывал мне про своё прошлое? — мы оба понимали, что рано или поздно я задам сей вопрос.
Илья немного помедлил.
— Мне хотелось быть сильным для тебя. Лучшей версией самого себя.
— Бред, — покачала головой, — для меня ты и так всегда был самым…
— Это потому, что я старался, — усмехнулся Нечаев. — При близком рассмотрении я редкостная сволочь.
— Мне-то можешь не объяснять, — хмыкнула я, уже по-настоящему.
Он запустил руку в волосы и неожиданно признался:
— Мне было стыдно. Стыдно, что в моей жизни было столько нездорового дерьма.
— Ты сам только что говорил Юльке, что ты был ребёнком и не мог ни на что повлиять.
— Скажем так… это открытие последних недель. Я ещё не до конца научился применять его относительно своей жизни.
На этом с вопросами на сегодня было покончено.
— Мы с Юлей уедем. Мой человек уже нашёл ей нужную клинику.
— Ого, — поразилась искренне. — Значит, я не ошиблась.
—
— Что позвонила тебе. Я и сама могла бы заняться поисками клиники, но у меня это заняло бы гораздо больше времени. Я привыкла действовать в рамках системы государственной медицины…
— А она неповоротлива, — закончил вместо меня Илья.
Хотелось полюбопытствовать, откуда такие познания, но не стала. Ответ был и без того очевиден.
Нечаев протянул мне визитку.
— Это Кирилл, он поможет тебе оформить временную опеку над мальчиком. Да и вообще, можешь обращаться к нему по любому вопросу. Он решит.
— Это такой намёк, чтобы я больше тебя не дёргала?
Прежний Илья отшутился бы и закатил глаза, но этот уставший от жизни человек лишь сделался ещё более хмурым.
— Меня какое-то время не будет в стране.
— Егор? — тут же догадалась я.
— Да, его нужно срочно оперировать, сердце не справляется.
Постучала пальцами по губам, пытаясь заставить себя сдержаться, но не утерпела.
— И вместо того чтобы быть рядом с сыном, ты примчался сюда?
— Ради тебя я примчался бы куда угодно, — вывернул он мои слова по-своему, после чего на его лицо вновь вернулась маска непроницаемости. — Карина с сыном уже в Израиле, а у меня… ещё были здесь дела.
***
Они уехали через пару часов.
Юлька долго ревела, заламывая руки и мучая собственного сына своими хаотичными объятиями.
Пашка же, напротив, был испуган и сдержан, хотя обычно именно рядом с матерью фонтанировал активностью и даже каким-никакими речами.
— Возвращайся, — в конце конце попросил он хрипло и, отчаянно покраснев, скрылся в доме.
— Береги его, — попросила Юля и… обняла меня, поразив до глубины души. Мы обе шмыгнули носами и разошлись. Она нырнула в недра нечаевского внедорожника, а я нелепо помахала рукой на прощание.
Илья же, всё это время стоявший в стороне, наблюдая за нами, сделал шаг навстречу мне, но близко подходить не стал, просто сообщив:
— Ты — молодец.
И прежде чем я успела сообразить, что он хотел этим сказать, Илья дерзко подмигнул мне и последовал Юлькиному примеру, оставляя нас с Пашкой вдвоём. Но я всё же успела окликнуть его и поблагодарить, невнятно шепнув:
— Спасибо.
***
Осознание случившегося происходило постепенно: прошёл день, второй… неделя. Поначалу ощущение было таким, что Пашка просто заскочил ко мне в гости и вот-вот вернётся его мать, а я вновь вернусь к своей одинокой размеренной жизни. Но… Юлька не возвращалась. Звонила, ревела, заходилась острыми приступами кашля, переживала о том, как же она так бросила ребёнка одного, но не возвращалась. А Пашка всё ждал и ждал, и я вместе с ним, даже несмотря на регулярные отчёты Кирилла — помощника Ильи, у меня никак не получалось поверить в то, что наше соседство — это надолго. Как только нам обоим стало понятно, что в ближайшее время ждать возвращения Юли не приходится, наши отношения с мальчиком заметно усложнились.