Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева
Шрифт:
— Пошли скорей! — крикнула Лена уже на бегу.
Деревянная доска с грозной надписью «Опасный участок» была прибита к фонарному столбу, от него же тянулась оборванная лента ограждения.
— Поисковики на снегоходах сорвали… — Вадим подобрал конец полосатой ленты. — Думаешь, она туда свернула?
— Думаю, да. Это объясняет, почему никто её не видел.
— Но зачем? Одна… на опасный участок… Что могло её заставить? Или кто?..
— Это главный вопрос. И ключ к разгадке. — Лена перешагнула линию заграждения и остановилась. Мрачное нутро
— Ну, так подробно я не выяснял.
— Надо выяснить!
— Надеюсь, ты не собираешься пойти по ней?
— Надо бы… — Лена поёжилась. — Но что-то не хочется.
— И правильно, куда она ведёт, мы и по карте можем посмотреть. Только для этого надо вернуться, здесь интернета нет. А лучше по схеме.
— Да, а ещё лучше расспросить местных. Что это за место, в чём опасность и почему закрыто. — Лена смотрела в серую муть леса и чувствовала обволакивающую её силу страха. Страха погибели, парализующей волю.
— Ну что, успокоилась? — Вадим развернул её и прижал к себе. — Знаешь, я как подумаю, что ты могла быть с ней… И что с тобой могло… — Он уткнулся подбородком в её прикрытое капюшоном темечко. — Иногда то, что нам кажется неудачей, на самом деле оборачивается спасением.
— Ты что? — Она отодвинулась. — Ты вот об этом думаешь?
— Да, об этом. — Вадим снял перчатку и потёр глаза. — Меня Панамкина тоже прессовала. Вопросы каверзные задавала, а почему это муж с женой не пошёл… В общем, сделала всё, чтоб я себя последним дерьмом почувствовал. Типа сплавили баб, чтоб футбол посмотреть. Представляю, какие вопросы она Виталику задавала.
— С этой станется. Противная тётка.
— Не то слово.
— Хотя мы тоже, наверное, такими кажемся, когда допрос ведём.
— Работа такая. Но ты нет, ты не можешь быть противной тёткой, противной барышней — это да, а до тётки ты габаритами не доросла и годами тоже. — Он снова обхватил её за плечи, прижал. — Ну, я смотрю, ты окончательно пришла в себя, раз стала её защищать. Пойдём, скоро ужин. На завтрак мы не пошли, обед пропустили, но давай хотя бы поужинаем?
— Я не могу, мне за столиком этим кусок в горло не полезет.
— Можно попросить, чтоб нас пересадили.
— А Виталий? Вдруг он придёт, а мы за другим столом, и как это будет выглядеть?
— Не думаю, что он придёт. Он не то что есть, он видеть никого не может. Даже телефон отключил.
— Надо к нему сходить. — Лена вздохнула, понимая, что ей этого не хочется. Потому что надо утешать, а она не умеет. — Знаешь что, пойдём в кафе поужинаем, а со столиком завтра решим.
— Ленка, я тебе говорил, что ты умница! — Вадим расплылся голодной ликующей улыбкой. — Пойдём скорей, а то у меня кишки похоронный марш играют.
Лена нахмурилась.
— Прости. Согласен. Шутка не умная. И не к месту. Прости, только не лишай ужина.
В кафе есть захотелось ещё сильней. Они скинули куртки и расположились за «своим» столиком у окна. Вадим потёр
— Что-то выбор у них так себе. Ты что будешь?
— Закажи сам, мне всё равно.
— Тогда стейк, цуккини, картофель, салат из морепродуктов и вишнёвое мороженое. — Вадим попытался перехватить её отстранённое внимание, но быстро понял тщетность своих усилий. — Шучу. Пюре с котлетой подойдёт?
Лена кивнула и уставилась в окно. На флагштоке слабый ветер раскачивал потрёпанное полотнище. Помятый пикап привёз кеги с пивом и контейнеры с продуктами. Мимо схемы трасс, которую минутой ранее она внимательно изучила, равнодушно сновали люди. Их медлительность и неспешная основательность, с которой они вели беседы, наблюдая за дракой двух собак у контейнера с мусором, казались нарочито показными, неестественно театральными. Словно все только и ждали, что режиссёр крикнет: «Стоп! Снято!» И тогда они станут обычными людьми, снимут реквизитные костюмы и пойдут в бар пропустить парочку кружек пива. В кадр въехала патрульная машина с непонятно зачем включенным проблесковым маяком, но без сирены, после чего бессмысленная статичность происходящего за окном стала всеобщей.
— Ладно, ты заказывай, а я сейчас. — Лена протиснулась между столом и прикреплённой к нему скамейкой и направилась к барной стойке.
— Привет. — Она облокотилась о стойку, коснувшись округлым предплечьем пластикового прейскуранта. — Мохито, пожалуйста… с арктическим льдом.
Не отпуская рукоять пивного крана, бармен улыбнулся в усы.
— У нас только местный, пищевой.
— Тогда безо льда.
— А вы хитрая… — Бармен снял с подставки стакан для коктейля. — Вообще-то мы вроде как безо льда не делаем, но для вас.
— Поговорим? — Лена откинула с лица рыжую прядь, блеснув змейкой тонкого золотого браслета с плоским экранчиком смарт-часов — свадебный подарок Вадима.
Растянув в очередной раз услужливую улыбку, бармен покрутил пальцами веточку мяты и со словами «Как ваши глаза!» кинул её в ступку. Затем добавил лайм и, надавив металлическим пестиком, принялся растирать содержимое. — О чём желаете побеседовать?
— Об опасном участке на спуске с тропы здоровья. Судя по схеме, эта дорога ведёт в сторону горных вершин, где протекает река Бадук, так?
Бармен снял с полки квадратную бутылку, отвинтил крышку и плеснул в стакан немного рома.
— Так и есть. — Добавил измельчённую смесь.
— А в чём опасность?
— Ну, вроде как не опасность, а сложность. Там крутой спуск, потом резкий подъём, дальше лес, камни. Зато кратчайший выход к Бадукским озёрам. А это… — Бармен вжал губы в усы. — Того стоит. Живописнейшие места. Но с мая закрыли. Хотя некоторые вроде как плюют на заграждение…
— А почему с мая?
— В конце апреля там две туристки пропали. — Бармен украсил коктейль листиком мяты и полукругом лайма, вставил в стакан трубочку и пододвинул к Лене. — Несколько месяцев искали.