Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева

Касаткина Елена

— Это точно, — прошамкал Вадим. — А надо?

— Надо.

Долговязая фигура Волкова показалась в дверях в тот момент, когда Вадим рассчитывался с официанткой.

— Надеюсь, вы не мои деньги тут проедаете. — Волков плюхнулся на стул и бесцеремонно уставился на официантку.

Креативная девица пересчитала деньги.

— Чаевые можете на столе оставить, — ворчливо бунькнула блестящими губами, сунула бумажки в карман передника и кинула в ответ на Волкова надменный взгляд. — Заказывать чего будете?

— Обязательно, — сладострастно улыбнулся Волков, обнажив боковую щербину в зубах.

— Ему кофе принесите пока. —

Лена достала из кармана деньги, вынула из пачки сторублёвку и протянула официантке. — Вот вам чаевые.

— Кофемашина у бармена. — Официантка крутанулась на пятках кроссовок и, виляя крутыми бёдрами, удалилась.

— Всё-таки жадная ты, Рязанцева, могла бы и побольше из пачки своей такой красотуле отслюнявить. — Волков стянул с головы вальтовку.

— Так это твоя пачка, — Лена всунула деньги обратно в карман. — Должок.

Глаза цвета сухого асфальта посерели, а руки сжали вальтовку с такой злостью, что розовые цыпки на руках покраснели.

— Ты… Ты… Чужими деньгами как своими распоряжаешься, да?

— Неужели ты такой красотуле сотку пожалел? А ещё глазки ей строил… Эх ты, ухажёр!

— Не твоё дело. — Волков покосился на дверь, за которой скрылась официантка. — Деньги давай.

— Деньги? — Лена хитро сузила искрящиеся зеленью глаза.

— Получишь ты свои деньги, но не сейчас.

— Э! Что значит не сейчас?! А когда?

— Когда выполнишь моё поручение.

— Какое ещё поручение?!

— Сейчас расскажу… — Лена оглянулась на бармена. — Да ты не торопись, Игорь, сними куртку, причешись, закажи кофе, а пока будешь пить, я введу тебя в курс дела.

Глава вторая

В старой покосившейся лачужке, издали похожей на чум индейца, на удивление чисто и даже по-домашнему уютно. В крохотном оконце видна часть горного склона, на котором волнами лежит девственно белый, похожий на подтаявший пломбир, снег. Эта картина бескрайнего пространства умиротворяет и успокаивает. В комнате пахнет можжевельником и земляникой. Ванда заглядывает в окно. Выражение глаз мечтательное, по-детски наивное.

— Завтра будет хорошая погода.

Наблюдать за тем, как быстро Ванда перемещается в небольшом сферическом пространстве своего дома, интересно. Смуглая даже зимой кожа отсвечивает золотистым оттенком, длинные чёрные с обильной проседью волосы заплетены в три косы. Странная, загадочная женщина. Но совершенно нормальная, ничего схожего с тем, какой её видела Лена в ночь поисков, и совсем не такая, как её расписал бармен.

Ванда опустилась на табурет, покрытый кухонным полотенцем, и её лицо стало угрюмым.

— Всё конечно в этом мире. И меня это радует. Не может не радовать. Вы, проживающие свою жизнь на бегу, живёте будущим, иногда прошлым и никогда настоящим.

— А вы?

— Я вне времени. У меня позади целая жизнь.

— Это правда, что ваша мать была шаманкой?

— Правда.

— А вы?

— Я Ванда Эн — маленькая девочка из прошлого, которая помнит всё, что может сохранить память. И даже немного больше. Я помню свои мысли и то, к чему стремилась тогда. Бесконечная череда дней, и каждый день как целая жизнь. — Зигзаги морщинок под просветлевшими глазами разъехались дугами. — Потом юность. Суматошная и невнятная, с непонятной сменой эмоций, с постижением многих истин и разочарованием в них. С тягой к таинственному и вневременному, к тому, что пугало на каком-то глубинном,

подсознательном уровне. Я смотрела на мать, я пыталась понять, но обряд посвящения, который она провела, напугал меня, поначалу я не приняла его, хотя интуитивно познанный страх привлекал и завораживал своей новизной и доступностью. Страх был со мной, внутри меня. Глядя в пустоту, которая была до моего появления на свет, и представляя мир после своего ухода, я не могла думать об этом без внутреннего содрогания и лёгкого внутреннего спазма. Мать открыла мне истину, с тех пор представление своей собственной смерти уже не так сильно волновало меня. А порой мысли о смерти были даже приятны. Появилось ощущение спокойной одухотворённости и сопричастности. — Ванда перевела взгляд на старую фотографию на стене. Из самодельной рамки, сооружённой из обструганных палочек, перевязанных по углам пенькой, на них смотрела красивая пожилая женщина, чем-то отдалённо похожая на саму Ванду. Смотрела вдумчивым пугающим взглядом. — Мама ушла рано. Но успела кое-что мне передать, немного, в основном на уровне ощущений, а не знаний.

— Вы видите будущее?

— Иногда.

— А прошлое?

— Скорее, чувствую!

— Как это происходит? Возникает видение? Или как? Вы что-нибудь делаете?..

— Вас интересует, шаманю ли я? — Ванда улыбнулась, изогнув морщинистые губы в грустную, снисходительную полоску. — Могу. Но этого не требуется. Ощущение возникает само. Неожиданно, как предвестник бродячей волны-убийцы, ломающей корабли, будто спички.

— Тогда в кафе… это тоже было?

Ванда промолчала. Она внимательно смотрела в глаза своей гостье, словно пыталась разглядеть в них её намерения. Взгляд женщины с фотоснимка.

— Вы сказали «беда» и что нужна тайна, а ещё, что проснулся Бадук. Что это всё значит?

— Бадук — хранитель тайны, в тайне сила. Бадук просыпается, когда в его пределах творится зло. — Её карие глаза потемнели, стали почти чёрными.

— А раскрыть эту тайну вы можете?

Ванда вздохнула, поднялась с табуретки, прошла к деревянному шкафчику, дёрнула ящик, немного покопалась внутри него и вынула синий бархатный, похожий на кисет, мешочек. Снова вернулась к столу, стянула с шеи косынку, аккуратно расстелила её на столе и вытряхнула содержимое мешочка. По белому полотну покатились округлые камешки.

— Это камни Бадукских озёр. Их приносят с горных вершин воды реки Бадук. Наши озёра уникальны, это место силы, они проточные. Воды реки последовательно протекают через все три озера. Первое — чаша любви, второе — чаша здоровья, третье — чаша надежды. Я собираю камни третьего озера, в них вся накопленная сила. Камни помогают мне открыть истину. Что вы хотите узнать?

— Я хочу узнать, что же произошло тем вечером.

— Но вы это уже знаете.

— Я знаю, что произошло убийство. Но кто убил, за что?

— Камни не назовут вам фамилию… А за что?.. Разве это имеет значение.

— Имеет! Если я буду знать мотив убийцы, то смогу его вычислить… Наверное…

Ванда снова долго смотрела ей в лицо, потом опустила взгляд, накрыла ладонями камни и принялась ворошить их, всматриваясь в хаотичную россыпь.

— Люблю к камням притрагиваться. Сразу проносится сгусток времени, что-то проявляется, подпитывается деталями, и информация начинает считываться.

Ванда глубоко вдохнула и так же глубоко выдохнула. После чего её глаза закатились, а дыхание стало ровным и звучным.