Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева
Шрифт:
— Могу, конечно.
— И ещё одно. У меня есть фотография человека, который мне кажется подозрительным, можно ли что-то такое сделать в твоей программе, чтобы подтвердить или опровергнуть идентичность этого субъекта с фотороботом.
— Запросто.
— Отлично, только у меня не очень хорошая фотография, я снимала на телефон издалека, через стеклянную дверь, и ракурс не очень удачный, в пол-оборота.
— Ничего, ты перешли, а я разберусь.
— Спасибо тебе. Это всё.
— Тебе спасибо. За то, что ответила. Знаешь,
— Не надо, Макс, мне тяжело. — Она облизала пересохшие губы. — Но время вылечит и всё исправит.
— Время бесконечно. Косная инертная система, которая вяжет, удерживает, лишает сил. Жить в ритме времени — большое искусство. Жить вне времени — счастье.
— Придётся входить в ритм, Макс. Мы выбились из него, и время бросило нам вызов.
— Да. Я понимаю. Ужасно такое говорить, но я даже где-то рад, что случилось нечто, что позволило снова быть на связи с тобой.
— Не говори так.
— Не буду.
— Пока.
Глава седьмая
Начинать утро с кофе, поглощать его аромат и теплоту выработалось до рефлекса. С ним уходят тревоги, и думаешь: жизнь всегда удаётся, и всё, что нужно, — это только спокойствие и чтоб никто не склонял к смирению. Вот такая простая истина в стаканчике, подаренном кофемашиной.
— Тоже люблю кофе натощак. — Заведующая столовой Лариса Анатольевна нажала на кнопку, и аппарат завибрировал. — Хотя давление и всё такое, но вот не могу себе отказать в этом маленьком удовольствии.
— Вроде учёные выяснили, что чашка кофе в день гипертоникам вреда не приносит. — Лена сделала глоток и зажмурилась, наслаждаясь сползающим на уровень души вкусом.
— Ой, эти учёные сегодня одно говорят, завтра другое. — Заведующая осторожно вытянула стаканчик, держа его за ободок двумя пальцами. Сделав глоток, тоже на секунду зажмурилась.
— Лариса Анатольевна, а вам этот портрет никого не напоминает? — Лена кивнула на фоторобот, прикреплённый скотчем на дверь библиотеки.
Заведующая оглянулась, но не задержала внимания.
— Нет, я вчера уже разглядывала, перебирала в голове, присматривалась ко всем в столовой, но нет. Несуразное какое-то лицо. Невозможно определить молодое или старое.
— В описании сказано лет пятидесяти.
— По фото так не скажешь. Впрочем, я понимаю, вам, молодым, мы, пятидесятилетние, кажемся стариками. Хотя и выглядим моложе, чем наши родители в этом возрасте. Каждое новое поколение пенсионеров выглядит моложе предыдущего. Не замечали?
— Не знаю, — Лена отпила ещё глоток. — Не обращала внимания.
— А я обратила. Есть возможность. К нам ведь пенсионеры в основном приезжают. Таких, как вы, немного, это просто каникулы рождественские, и то все молодые в основном на базе собираются.
Заведующей очень хотелось поговорить,
— А мне вот кажется, что человек на фотороботе чем-то напоминает Леонарда Леонидовича, нет? — Это был запрещённый приём, но хотелось снова вернуть разговор в плоскость расследования.
— Лихомота? — Заведующая снова обернулась и, сощурив глаза, впилась взглядом в фоторобот. — Да ну. Ничего общего. И вообще, я Триэля уже много лет знаю. Этот человек на убийство не способен.
— Мы сами не знаем, на что порой способны, — Лена допила кофе и выбросила стаканчик в урну. — Однако он очень приставуч к женщинам.
— О, это да. Женщин он действительно любит, но поверьте мне, все его ухаживания ограничиваются вечерними танцульками. За глаза мы зовём его наш танцор диско. Конечно, сейчас он раздосадован.
— Почему?
— Так танцев нет уж сколько дней. И когда теперь будут, неизвестно. То гибель этой женщины, вроде как траур трёхдневный, а теперь ещё и наш диджей заболел.
Телефон в кармане Лены завибрировал, и это был хороший повод закончить разговор.
— Извините, — Лена достала телефон и отошла к окну фойе.
— Рязанцева! — гаркнул в ухо скрипучий голос Волкова. — Дрыхнешь ещё?
— И тебе доброе утро, Игорь. Если ты надеялся меня разбудить, то тебе не повезло.
— Да, надеялся, хотел сделать тебе приятное, — загоготал в трубку Волков.
— Чего звонишь? Неужто фотографии раздобыл или за деньги свои волнуешься, спать не можешь?
— Ну и зараза ты, Рязанцева! Любишь людей мучить, садистка. А я ведь к тебе с хорошими новостями.
— Хорошие — это если ты скажешь, что фотки уже у тебя.
— Лучше!
— Что лучше?
— Готовь поляну, Рязанцева. Сегодня мы придём к тебе в гости.
— Кто это мы?
— Я и Лисицын! Собственной персоной тебе фотки принесёт, можно сказать, на блюдечке с золотой каёмочкой.
— Игорь! — Лена захлебнулась от переизбытка чувств.
— Только деньги мне сразу на входе отдашь, поняла?
— Да я тебя расцелую, Волков! Ты ж моя радость!
— Это лишнее, — серьёзно прогнусавил судмедэксперт. — Не надо фамильярностей, только деньги.
— Но как? Как тебе удалось его уговорить?
— Ёптить, Рязанцева, ты ещё не поняла, что имеешь дело с профессионалом.
— Надеюсь, ты не применял незаконных методов.
— Незаконные — это у тебя, Рязанцева. Забрать деньги и не отдавать, а потом ещё шантажировать и принуждать к противоправным действиям — это всё на тебе, следачка. А у меня всё по-честному. Продул в шиш-беш — значит, отрабатывай.
— Ты что, на кон поставил?..
— А это уже тебя не касается. Тебе фотки нужны? Получишь. А что касается служебного… Так он всё равно увольняется. И не я тому причина, он сам так решил, до меня ещё. В него следачка влюбилась и терроризирует, ну, типа, как ты меня. А он кремень.