Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева
Шрифт:
— А что гречка? Я люблю… И макароны тоже. Почти как тебя.
— Ах вот как?! — Лена размахнулась и стукнула Вадима книгой по спине. Он почти успел увернуться, книга проехала по лопатке и, выскользнув, полетела на пол. Глухой шлепок о плитку выплюнул из внутренностей листок.
— Ты чо творишь? — Вадим наклонился за книгой и подобрал выпавший лист. — Бродский? Странный выбор.
— Почему? — Лена выхватила томик.
— Ну я думал, ты детектив какой возьмёшь, а ты стихи.
— Детективов мне и на работе хватает.
— Всё равно не понимаю, чего вы с этим Бродским носитесь, — Вадим протянул выпавший листок. — По мне, так лучше Пушкина никого нет. Ну, Маяковский ещё.
— Кто это вы?
Лена повернула листок — огромное голубое озеро в расщелине гор отражало полуденное солнце.
— Да Макс вот… как-то мне про Бродского рассказывал…
Рекламный текст замелькал у неё перед глазами роем несвязанных между собой букв. — Это что? — Вадим заинтересовано посмотрел на буклет. Чтобы скрыть тремор, Лена судорожно затолкала листок обратно в книгу и сунула её в подмышку.
— Чья-то закладка. — Руки продолжали трястись. — Пойдём уже, а то обед остынет.
Глава пятая
В просторном обеденном зале столики стояли не рядами, как обычно это бывает, а располагались на небольшом расстоянии друг от друга, заполняя всю площадь помещения. Их стол находился у окна, именно это местоположение Лена выпросила у заведующей. Изначально столик считался служебным и не обслуживался. Коробка конфет и бутылка коньяка позволили сделать для молодой пары исключение. Все три дня их пребывания в санатории столик накрывался на двоих, но сегодня прибора было четыре.
— Дорогие мои! — грузная, полуженщина-полумужик Лариса Анатольевна спешила к их столику. — Я сейчас вам всё объясню. У нас тут накладочка вышла, — заговорщицки понизив голос, торопилась объяснить заведующая. — Очень хорошие люди… С соседней базы отдыха… Попросились к нам на довольствие, а у нас полный аншлаг, как видите, — развела толстые, обтянутые клетчатым флисом кофты руки. — На Рождество всегда так. Они на недельку всего. Пока будут с вами за одним столиком. Всего семь дней. Уж не обессудьте.
— Да мы не против, — пожала плечами Лена. — Тем более, если хорошие люди.
— Очень… Очень хорошие, приблизительно вашего возраста, так что вам веселее будет, может, подружитесь, — пыхтела Лариса Анатольевна. — Вон они стоят, — кивнула в сторону молодой пары, ожидающей у входа. — Так я приглашу?..
— Конечно, зовите. Чего вы людей на пороге держите? — Вадим отодвинул стул, приглашая Лену сесть рядом, а не напротив, как это было раньше.
— Так я… Хотела сначала с вами согласовать, уладить, вдруг вы против будете.
— Что за глупости, мы что, этот стол выкупили? Зовите скорей, люди с дороги, небось, есть хотят.
Заведующая засеменила толстыми маленькими ножками к выходу.
— Кстати, про Бродского… — Вадим сел и аккуратно расстелил
В ушах зашумело, а угомонившиеся было руки затряслись с утроенной скоростью.
— Когда? — выдавила из себя Лена, перекладывая с места на место столовые приборы.
— Да как только ты ушла. Тут как раз опасный момент… Я напрягся… И телефон, блин. Был бы кто другой — не ответил, потом бы перезвонил, но совесть не позволила, в результате пропустил самое интересное.
— Для тебя есть хоть что-то важнее футбола? — спросила Лена нервно и, чтоб успокоиться, начала перелистывать книгу. — Тебе друг звонит, а у тебя опасный момент.
— Ну так я же ответил… — обижено покосился Вадим.
— И что Макс? Зачем звонил? — она давила в себе тремор, но никак не могла с ним справиться. Вслед за руками стали трястись колени. Дрожал даже голос. Чтобы скрыть волнение, она закашляла.
— Да так просто, узнать, как дела.
— И что ты ему сказал?
— Сказал, что всё отлично.
— И всё?
— Ну да.
Лена прикусила от досады губу. Макс обещал ей больше никогда не звонить и не писать. Но она ждала. Ждала, что он нарушит обещание. Постоянно открывала телефон. Открывала, зная, что сообщений от него нет и быть не может. И закрывала. Но она совсем упустила из виду, что он может позвонить Вадиму, они ведь друзья.
— Здравствуйте, не помешаем?
У неё красивые раскосые глаза, взгляд чёрной материи. Женщина — ночь. Загадочная и манящая.
У него всё наоборот. Всё просто. Круглые голубые глаза и россыпь конопушек. Никакой загадочности, но чертовски располагающая улыбка.
— Гульшат! Можно просто Гуля. — Она села напротив Лены, излучая тёмно-синие фотоны глаз.
— А я Виталий! Можно просто Виталий! — Детская обезоруживающая улыбка сопроводила мужское рукопожатие.
Бывают люди «тяжёлые», к которым, как говорится, на кривой кобыле не подъедешь, которые наведут на себя туману, манерности и всякого разного с претензией на оригинальность. Виталий и Гульшат Котёночкины были не такие: лёгкие, простодушные, приветливые, приятные в общении. С такими начнёшь разговор, и заканчивать не хочется. Лена и не заметила, как стихла внутренняя буря, как расправились скученные брови, а уголки губ потянулись вверх.
— Мы всегда на Рождество едем в горы. Что может быть лучше лыжных прогулок зимой. На этот раз решили на Домбай. Здесь много маршрутов разной сложности и протяжённости. — Виталий опустил в сметанницу ложку, зачерпнул, переложил в тарелку. — Говорят, здесь хорошо кормят и досуг неплохо организован.
— Да какой тут досуг? — Вадим покосился на тарелку Лены. — Ты гречку будешь?
— На. — Лена передвинула к нему свою тарелку.
— Танцы! — От горячего борща лицо Виталия раскраснелось, конопушки попрятались. — Не ходили ещё?