Пари со скуки
Шрифт:
Юичиро фыркнул и быстрыми шагами направился вниз по улице. Кто бы сомневался. Вот все его хваленые чувства. Так распинался, кричал о любви, умолял о прощении, доставал его, подставлялся под удары, терпел оскорбления и это ради того, чтобы потом даже не глянуть в его сторону. Наигрался?
Позабавились и ладно. Разумеется, чего можно ожидать от такого низкосортного мусора – длительных душевных страданий? Ха! Как бы не так. Он прекрасно знал, что подобные люди не испытывают поистине глубоких чувств, они слишком поверхностны для них. Убеждение только подкрепилось этой выходкой Шиндо.
Нет, ну вот ведь сволочь. Продолжая идти, Амане обернулся через
– Мика, я поражен, – оказавшись на некотором расстоянии от Юичиро, прошедшего в двух шагах от них, Ферид взглянул на Шиндо, идущего рядом с беспристрастным выражением на лице. – Ты даже не глянул на него.
– Да пошел он, – отмахнулся Микаэль и с видом абсолютного спокойствия, поднес к губам сигарету. – О чем ты там говорил?
Почти не вникая в слова друга, излагающего суть разговора, Шиндо, как мог справлялся с движениями мечущейся в противоречивых друг другу терзаниях души, дабы они не стали заметны внешне. Сдержаться, сохранить марку или
забить на правила, поддаться эмоциональному состоянию и бросится к предмету заинтересованности с просьбами о помиловании. Так противоречить самому себе может только пораженный проказой любви, мозг молодого человека.
Тем не менее, позволить себе раскиснуть, растечься по асфальту мерзкой, липкой субстанцией, Мика не имел права. Сдержанность и контроль эмоций – первое, чему научили его родители, воспитывая истинного аристократа, и на этом останавливается его выбор, как единственно верный при его нелегких обстоятельствах в отношениях с Юичиро.
Переполненный возмущением Юу возвратился домой. В голове не укладывалось безумное поведение Мики, который то лебезит перед ним, распыляясь на атомы в извинениях (конечно тут сознание парня не в меру утрировало заискивания перед ним блондина), то вовсе исчезает и не дает о себе знать, а при встрече делает вид, что не знает его, будто бы Юу для него первый встречный. Как тут поймешь, как разберешь творящийся у него в башке бардак?
Хотя если подумать, зачем ему вообще нужно ковыряться в двух ровненьких, как рельсы на станции метрополитена, извилинах этого козла? На кой он ему сдался, чтобы еще размышлять на тему поведения неадекватных уродов.
Слишком много чести думать о нём и пытаться угадать его действия и причины поведения. Он того не стоит. Тем более, его мотивы всегда продиктованы лишь потребностью повеселиться. В Юу он перестал видеть потеху и поэтому, наигравшись вдоволь, выбросил его из своего жесткого графика. Видать, теперь выбрал себе новую цель и потешается над ней, а Юичиро ему уже не интересен, как объект насмешки. И отлично. Замечательно. Как будто бы Амане всю свою жизнь только и мечтал, стать развлечением для кого-то подобного. Убрался с пути и ладно, можно облегченно вздохнуть, расправив легкие и продолжить существовать.
За окнами опустилась ночь. Заложив руки за голову, Юу, лежа на кровати, глядел в потолок. Словно издалека до слуха доносились голоса работающей плазмы. Непонимание странного поступка Микаэля, преследовало его, точно тень, безмолвно крадущаяся за тобой и в те короткие мгновенья, когда источник света на время угасает. Нельзя было найти ни одного разумного объяснения такому внезапному остывшему интересу. Он предполагал, что своим поступком может и посягнул на достоинство Шиндо,
– Юу, – к парню в комнату вошел отец, тем самым позволив ему ненадолго отвлечься от частых в последнее время самокопаний в поисках ответов.
– Я тебя не отвлекаю? Дверь была открыта, телевизор работал.
– Не, это так, – Юу поднялся и клацнул пультом. Экран мгновенно погас.
Парень устремил вопросительный взор на родителя.
– Значит, ты не смотрел? – мужчина поглядел на плазму, прикрепленную к стене.
– Да че там смотреть, муть одна. И вообще я сейчас больше думаю об экзаменах, конец семестра, некогда голову ерундой забивать, – Амане
младший прошел к столу и взял в руки одну из книг. Делая вид, что внимательно изучает их содержимое, он молчал. Говорить, как и ранее, не хотелось. Слишком много на него обрушилось и делиться этим всем было по-прежнему тяжело.
Молчаливость и замкнутость сына, делает обстановку в комнате напряженной и немного давящей.
– Что готовишься, это хорошо, – отец присел на край его постели. – Надеюсь, ты не против?
– Нет, – Юичиро отрицательно качнул головой, не оборачиваясь.
– Только нас с мамой беспокоит твое состояние, – продолжил говорить мужчина, будто бы и не прерываясь на вопрос. – Я только хотел сказать, что чтобы не происходило, все обязательно наладится и не нужно замыкаться в себе. Пусть сейчас тебе грезится самое ужасное, для тебя жизнь превратилась в сущий кошмар, но ты понимаешь, рано или поздно все оканчивается и даже если вы на данный момент в ссоре, не нужно отчаиваться. Вы помиритесь, у вас все разрешится.
– Так вы решили, что мы рассорились? – Юу отодвинул стул и уселся на него, развернувшись к родителю.
– Как бы то ни было, но неразрешимых ситуаций не существует, – мягко проговорил господин Амане. – Любая проблема решается, пусть не сразу, со временем…
– Прости, пап, но тут всё несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд, – Юичиро слабо усмехнулся. – То, как она поступила… Такого не прощают.
– Кем бы она не была и чтобы не совершила, она человек, а люди, к сожалению, существа несовершенные. Она могла ошибиться и совсем скоро будет сожалеть о своем поступке. Быть может, она уже жалеет, что так случилось и хочет все исправить, только не знает как, – голос звучал ровно и спокойно, действуя успокаивающе и внушительно, только не для парня, сидящего напротив. – Не отказывайся так легко от своих чувств. Не делай поспешных выводов. Нужно уметь давать людям шанс.
Юичиро опустил тяжелый взгляд к полу.
– Я подумаю над твоими словами, – он опять взглянул на отца, который одобрительно кивнул и, поднявшись, вышел из комнаты.
Юичиро снова завалился на кровать. Не делать выводов, давать второй шанс. Все это замечательно, да только не в его случае. Что размышлять над словами, когда та, кого ты любил, оказалась переодетым парнем, избаловавшимся и
зажравшимся до такой степени, что ради собственной забавы решился развлечь себя таким грязным способом?