Пари со скуки
Шрифт:
Что удивляться, хах. Такие и не на такое способны. Твою мать, как же мерзко. Он так распинался перед ней, перед ним, так любил, так старался угодить ей, быть нежным, выказывал все свои эмоции, а она только смеялась над ним.
Уходила со свидания, шла к его гребанным дружкам, и они вместе прикалывались над ним. Ну еще бы, так удачно, он, лох, клюнул, повелся на эту стерву сразу. То-то ребятки повеселились, то-то посмеялись над ним.
Черт, если бы хоть кто-то из друзей сейчас встретился ему на пути, он бы не сдержался, как в случае с Шиндо, об которого даже не хотелось марать руки,
Хоть он и узнал правду и все понял, но до сих пор было сложно осознать, что Микаэлы не существует. Что она лишь плод больного воображения Микаэля и его «верных» друзей, которые тупо поспорили на него, выдав ему экземпляр, соответствующий его запросам. Теперь ясно почему она была такой безупречной. Дружки составили четкую характеристику для Мики, чтобы тот знал, на что надавить, чем увлечь и что сказать. Он знал о нем всё, в тот момент, когда Юу не знал о ней ничего. Все ее слова были ложью. Вся любовь – фальшью. Все признания – обманом.
А ведь он так любил ее, он верил, что встретил такую идеально-прекрасную девушку, какой больше нет в мире, и так оно и вышло, такой действительно нет. Есть только переодетый в женское платье распущенный подонок. Нет. С этим невозможно смириться. С такой болью сломавшейся жизни существовать невыносимо. Так любить, впервые так сильно полюбить и получить такой безжалостный удар. Все твои чувства были разнесены в прах кем-то, кто даже не достоин твоего слова, кем-то кто даже не знает понятия «любви» и
«привязанности», кем-то абсолютно бездуховным, для кого есть только деньги, бухло и секс, для кого не существует понятия «человеческой души».
Как он смог так запудрить ему мозги, что он, нахрен, не видел ничего?! Был слепым ослом, не замечавшим таких банальностей. Она даже с речью ошибалась неоднократно. Какая, к чертям, заграница? Бред. Столько лет учиться в Японии, родиться в ней и не знать разницы в мужской и женской речи. И как он поверил в это? Как не заметил это дурацкой, пошатывающейся походки парня, впервые вставшего на каблуки? Этого пидорастического голоска? Эти руки, ноги, видно же, что это мужик. Пусть он изящен и почти не отличим от бабы в соответствующем прикиде, как и его дружок Батори, но, блядь, он же все-таки мужик. Как он мог этого не понять? Даже имя, даже имя этот придурок оставил прежним, как Юу не сложил один и один, ведь, видел же сходство, подозревал, рост, комплекция, цвет глаз, волос, кожи (правда последние три пункта он не сильно разглядел тогда в полуосвещенном клубе и около подъезда) и все один в один? Столько всяких мелочей, что выдавали в ней парня… Как он мог быть таким придурком, которого так дешево развели на любовь, что он даже не замечал всего этого?
Невыносимая боль разъедала тело и душу. Юу уже не бежал, он медленно волочился по городу, безжизненно глядя перед собой, где так призывно сверкала огнями вывеска бара. Туда он и вошел, и просидел там практически до самого утра, топя свое горе и позор в ударной дозе спиртного. С каждым следующей рюмкой, мыслей и чувств становилось все меньше. Гневу, уступала место опустошенность. Он уже не ненавидел друзей, не ненавидел и не презирал Шиндо,
Примерно то же было и с Шиндо, полностью утратившим надежду и веру в
дальнейшее существование, валяющимся безжизненным бревном на кровати, глядящим в никуда и понимающим, что впереди только пустота. Ведь жизнь без Юичиро будет пустой всегда, а добиться его прощения он не сможет вовеки веков, слишком сильно он оплошал. Все кончено.
Так должно было быть в итоге и так и произошло. Игра окончена, он выиграл пари, доказал всем и себе, что натянет на себя любого, будь-то парень или девушка, он победил и вот оно – одиночество победителя. Только почему же не получается ликовать, а хочется только умереть?
Принятие
– Мика! – Ферид постучал костяшками пальцев по запертой двери, а потом прислушался. Тишина. – Мика, ты там? – он взялся за дверную ручку и потянул, та с легкостью поддалась. – Я вхожу.
С этими словами он вошел в полутемную комнату. Даже окно было зашторено.
– Мика, ты че, спишь еще? – подойдя к застеленной постели друга, не подающего признаков жизни, а просто валяющегося поверх одеяла, спиной к дверям.
В ответ звонко бьет по ушам тишина.
– Мика, – настойчивей позвал Батори. Странно, уже утро, он явился поздно ночью, ничего не сказал, а сразу пошел к себе. Сомнений в произошедшем не было.
– Нет, не сплю, – раздался в комнате глухой голос Шиндо.
– Мика, что случилось? Тебя два дня не было после нашей последней встречи, ты вернулся только вчера, – Батори старался говорить, как можно мягче и сдержанней. – Ты сказал ему?
– Сказал.
Ферид только коротко закивал, понимая, чем обернулось раскрытие правды для друга.
– Ясно, – с сожалением вздохнул он. – Ну, как бы там ни было, мы знали, что этим все окончится. Для тебя это не стало новостью, – он попытался улыбнуться. – Зато теперь ты не чувствуешь необходимости говорить правду. Ты столько терзался, как сказать, как отреагирует, что будет, долго не мог решиться, а теперь от этого груза ты избавился, тебе должно быть легче.
– Да, – не оборачиваясь, произнес Мика.
– Ты, наверное, голоден? – подумав, спросил Ферид.
– Нет.
– Когда ты ел последний раз? – пристально взглянул на него Батори.
– Не помню.
– Вставай, хоть чаю выпьешь, – Ферид потянул его за руку. – А я пока тебе бенто закажу.
– Не надо, – Мика высвободил руку и обнял ею подушку.
– А я твоего согласия не спрашивал, – глаза парня сузились. – Пошли. Потом будешь киснуть, – он снова потянул Шиндо за руку и в этот раз настойчивей.
– Ферид, не надо, – нехотя Мика поднялся и сел на кровати. Желания не было ни вставать, ни есть, ни жить, хотелось лишь побыть в одиночестве, чтобы достойно выстрадать свою потерю. Батори отпустил его. Микаэль сидел в постели, понурив голову.