Пари
Шрифт:
— Как на вас! — на хорошем английском восторгается девушка, уже протягивая мне заказанный костюм из темно-серого тяжелого шелка, который буквально струится в руках.
Я примеряю и его, и чуть не теряю сознание от восторга, когда прохладная ткань как будто сливается с моим телом, создавая невероятное ощущение одновременной одетости и наготы. Естественно, костюм тоже сразу идет на кучку «купить обязательно».
Примеряю еще пару нарядов, но в конце концов останавливаюсь на трех первых вещах. Лекс может бахвалиться сколько угодно, но вряд ли он действительно имел ввиду то, что сказал. Так что лучше держать себя
Как раз пока сотрудницы заканчивают упаковывают мои покупки в красивые коробки с лентами, возвращается Лекс с пакетами в руках, помеченные всем известным надкушенным яблоком. Я даже рада, что в последний момент передумала и решила сразу переодеться в шелковый костюм, потому что Лекс буквально сразу утыкается в меня взглядом, сканируя с ног до головы, как будто пытается отыскать изъян.
«А вот зря!» — так и хочется показать ему язык, но вместо этого кручусь вокруг своей оси, демонстрируя, как идеально все это на мен сидит.
— Ну как? — хочу выдавить из него хоть малюсенький комплимент, потому по лицу этого непробиваемого чурбана не понять, что он вообще думает.
— Норм, — говорит Лекс и протягивает мне один из пакетов. — Ты тут уже все?
Пока я исследую содержимое «яблочного» подарка, Лекс с сомнением смотрит на скромную «гору» моих покупок. Брендированные пакеты большие, но коробки внутри них — среднего размера, и их всего несколько. Ну и чего мне ждать теперь? Едкого замечания о том, что с тех пор, пока мы были в отношениях, мои запросы заметно упали?
— Я взяла то, что хотела, — стараюсь казаться тоже сдержанной, но когда достаю новенький телефон с уже активированной электронной сим-картой моего оператора, хочется буквально визжать от счастья. — Лекс, ты просто фея-крестная!
От радости даже порываюсь броситься ему на шею, но он как раз оплачивает покупки и даже не смотрит в мою сторону, и моя радость разбивается об его здоровенную спину.
— Если не возражаешь — я бы хотел заглянуть в мужской. Реально хожу как огрызок. — Лекс забирает мои покупки, и вопросительно ждет моей реакции.
Я молча соглашаюсь, вдруг ловя себя на мысли, что с радостью обменяла бы все обновки — и уже купленные, и те, что буду покупать — на любой спокойный разговор с ним. Как раньше, когда он мог часами рассказывать о своих планах на будущее, об увлечениях, болел за тех идиотов, которые мутузят друг друга на ринге. Почему я тогда слушала в пол уха? Риторический вопрос, потому что все эти «почему» исходят из одной причины — моей феноменальной глупости. Скорее даже тупости.
Мы поднимаемся на третий этаж и там заходим в бутик мужской одежды. Я еще тешу себя иллюзией, что Лекс попросит меня принять участи в создании его «лука», но он сразу дает понять, что обойдется помощью консультантки. А мне отводит роль молчаливого пня на диване, которому ради приличия предлагают кофе, конфеты и журналы мод. Но как бы ни пыталась я отвлечься и состроить морду кирпичом, мой взгляд все равно то и дело, как намагниченный, преследует Лекса от примерочной до зеркала, к которому он выходит, чтобы окинуть себя придирчивым взглядом. И все это — под прилипшую к нему девицу с ужасными губищами на пол лица и ресницами а ля «буренка на выпасе». Пару раз она так фривольно приоткрывает шторку в примерочную, что у меня чешутся руки запустить в нее чашкой кофе — может хоть тогда дойдет, что на этого мужика как
— Чувствую себя девочкой, — посмеивается Лекс, когда на фоне моих скромных покупок гора его пакетов выглядит еще больше. — Куда дальше?
Я безразлично пожимаю плечами.
Весь вкус от шоппинга улетучивается, а мысли, что мне снова придется смотреть, как на Лекса пускает слюни буквально все фертильное «население» этого торгового центра, вызывает приступ агрессии.
— А как же сумочки и туфельки? — подтрунивает Лекс.
— Боюсь, пока мы будем составлять мой гардероб, половина сотрудниц местных магазинов успеет от тебя залететь, а другая половина — выйти замуж.
— Ты сильно преувеличиваешь, — без нотки вымученной скромности, говорит он.
Если бы когда-то мне пришла в голову безумная мысль отвесить похожий комплимент Марату, тот так раздулся бы от гордости, что превратился в ходячую экологическую катастрофу. Лекс выглядит гораздо лучше брата, превосходит его по всем параметрам, но на мои слова реагирует примерно так же, как и на все остальное, что выходит из моего рта — примерно никак, большей частью пропуская мимо ушей.
— Ладно, ну раз ты не хочешь заниматься покупками, значит… — Лекс осматривается, находит взглядом ближайший кафетерий и тащит меня туда, словно капризного ребенка. Усаживает за стол, просит официанта принести мне «что-то очень сладкое и клубничное», а сам ненадолго утыкается в телефон.
Пишет своей Эстетке? Отчитывается, что с ним все в порядке и его задница никак не пострадала, пока он героически спасал от ужасной смерти одну свою недостойную бывшую? Интересно, а она вообще в курсе о том, что мы поддерживаем контакт? Или вообще ничего обо мне не знает? А если знает — то что именно?
— Это наш лучший десерт, — растекается в улыбке официант, ставя передо мной невероятных размеров круассан с ломтиками клубники и сливочным кремом внутри, щедро посыпанный пармезаном и вдобавок украшенный парой шариков мороженного. — Вот увидите — вы придете к нам снова. За добавкой.
Аппетита есть этот кулинарный шедевр нет вообще, но обижать парня, который так его нахваливал, тоже не хочется, поэтому пересиливаю себя и откусываю самый краешек. На удивление, это действительно вкусно. Ладно, к черту Лекса и его очередные непонятные игры — насладиться десертом мне они никак не мешают.
— Вот. — Спустя пару минут, Лекс разворачивает ко мне свой телефон с развернутой афишей «Красотки» на экране. — Мы идем в кино.
— Очень… — проглатываю слишком жадно откушенный большой ломтик, — … смешно.
— Блин, Вик, что не так? — Он так искренне вскидывает руки, что в его неведение почти хочется верить. — Ты же любишь всякое сопливое женское кино, всегда любила! Я старался найти маленький показ, что-то проверенное, что всем девочкам нравится. И вроде ты даже всегда над ним ревела в конце.
Строго говоря, я много над чем люблю пореветь. Но в последнее время мое отношение к подобным фильмам изменилось на кардинально противоположное. Потому что «Красотка» — это буквально манифест содержанки. А я в последние годы прикладывала много усилий, чтобы обрести какую-то финансовую автономность. Ну то есть, думала, что стараюсь.