Париж 1914 (темпы операций)

Галактионов Михаил Романович

Между 10 и 10 ч. 30 м. частям 1–й дивизии удалось продвинуться значительно вперед, западнее железной дороги Колиньи-Фер-Шампенуаз. Передовые части вплотную подошли к Фер-Шампенуазу, заняв вокзал.

Только с 13 ч. 30 м. стала подтягиваться артиллерия в район выс. 166, открыв огонь по Фер-Шампенуазу и подступам в нему. Единого руководства ею в смысле поддержки пехотной атаки по-прежнему не было.

Около полудня 2–я гв. пех. дивизия снова была передана (из группы Кирбаха)в подчинение командиру гвардейского корпуса генералу Плеттенбергу,который, в соответствии с указаниями командования 2–й армии, дал обеим дивизиям юго-западноенаправление атаки: 1–й гв. дивизии на Лент (Linthes) и 2–й — через Фер — Шампенуаз на Плер (Pleurs). Атака 1–й гв. дивизии в этот день, однако, уже не состоялась, вследствие утомления частей и, главное, неподготовленности артиллерии к ее поддержке.

Части 2–й гв. дивизии, возобновив продвижение во второй половине дня, без боя овладели Фер-Шампенуазом. Измученные, изголодавшиеся, обескровленные части гвардии расположились вокруг этого местечка. До поздней ночи продолжались мелкие стычки с блуждающими отрядами противника. Пошел дождь, который усилил

страдания бесчисленных раненых, разбросанных на полях и в лесу, подобрать которых не было никакой физический возможности.

Остается несколько слов добавить об атаковавшей левее 32–й дивизии, подробное описание боя которой выходит из рамок нашей работы. После ожесточенного штыкового боя саксонцам удалось овладеть Ланаре и продвинуться до железнодорожной насыпи. Однако, дальнейшее наступление приказом дивизии было приостановлено указанием ждать продвижения 23–й рез. дивизии.

О потерях за три дня сражения (с 6 по 8 сентября) в частях на фронте 32–й. дивизии дает представление следующая табличка:

177–й пех. полк	20 офиц., 592 унтер-офицеров и солдат.
178–й пех. полк	20 офиц., 518 унтер-офицеров и солдат.
2–й батальон Августы	11 офиц., 205 унтер-офицеров и солдат.

Чтобы получить достаточно беспристрастную картину боя, приведем свидетельство и другой стороны. Фошпишет в своих воспоминаниях [242] :

242

Foch, I, 114.

«8–го, до рассвета, 11–й корпус подвергся одной из самых ожесточенных атак. Воспользовавшись ночью, чтобы приблизиться к нашим линиям, не подвергаясь огню нашей артиллерии, противник построил свои массы для атаки в нескольких сотнях метров от нашей пехоты и внезапно, в 4 ч. 30 м., еще ночью, без артиллерийской подготовки, направил их к югу от Морен-Ле-Пти и Экюри-Ле- Репо. 21–я дивизия, на левом крыле нашего 11–го арм. корпуса, отхлынула на Фер-Шампенуаз, вовлекая в свое беспорядочное движение часть 52–й рез. дивизии и часть 18–й див. 22–я дивизия в свою очередь потеряла свои позиции в районе Ланаре».

По другим французским источникам [243] : «Несмотря на героизм и бешеное сопротивление, о чем свидетельствовали потом груды трупов, найденных на линии защиты, 21–я и 22–я дивизии были опрокинуты и в беспорядке отхлынули назад, вовлекая части 35–й бригады (18–я дивизия)».

Итак, план Гаузенаосуществился, хитрость его имела успех, ему удалось «обмануть» неприятельскую артиллерию. Победа была полная. Но как удивлен был бы командующий 3–й армии, если бы ему сказали, что эта победа была одной из важнейших причин германского поражения на Марне! [244] Об этом генерал Гаузенузнал только позднее.

243

Palat, VI, 266.

244

А чему здесь удивляться? Конечно, импонирует желание Гаузена «взять сражение на себя» и «сделать больше, нежели подразумевает долг». Но оперативную цель наступления на Фер — Шампенуаз не вполне представлял себе и сам командующий 3–й германской армией. Гаузен жаждал тактического успеха, он его и получил. Ради этого успеха он сначала связал свои войска боем, а затем — ценой огромных потерь — продвинул на такую позицию, где их осмысленное использование в интересах всего сражения оказалось невозможным. Да, вследствие наступления Гаузена в обороне 9–й армии Фоша возникли трещины, угрожающие прорывом. Но, во-первых, угроза — это еще далеко не прорыв. Во-вторых, как показывает опыт Галицийского сражения (Восточный фронт, сентябрь 1914 года), прорыв неприятельского фронта, если он совершен изолированной группой войск на второстепенном направлении, не развивается в оперативный фактор и не облегчает положение главных сил.

В оправдание Гаузена следует, однако, сказать, что после 1–го сентября немцы были вынуждены строить все свои оперативные замыслы на случайных тактических успехах. С этой точки зрения, прорыв на Фер — Шампенуаз имел некоторый смысл, так как, по крайней мере, отвлекал внимание противника и провоцировал ошибочные действия с его стороны. (Прим. ред.)

e) Единственная идея генерала Мольтке.Прорыв союзного центра

Известно, что германское главное командование в ходе Марнского сражения не дало никаких директив своим армиям. Они сражались каждая на свой риск и страх. Однако, накануне сражения, одновременно с приказом генерала Жоффра , Мольткедал директиву германским армиям, которую, при известном желании и воображении, можно положить в основу их действий в Марнском сражении.

Согласно этой директиве, как уже сказано выше, 1–я и 2–я армии должны были стать фронтом к Парижу, 4–я и 5–я, армии должны были наступать в юго-восточном направлении, чтобы этим открыть 6–й армии переход через Мозель между Тулем и Эпиналем. И, наконец, 3–й армии предстояло продвинуться далеко к югу в направлении: Труа (Troyes) — Вандевр (Vandeuvre). «В этом находит себе ясное выражение намерение главного командования достигнуть прорыва в центре» [245] .

245

«Der grosse Krieg», 258.

Такой вывод, сколько он ни натянут, все же снимает, по видимости, с германского главного командования обвинение в чудовищной пассивности во время сражения, решившего судьбу всей кампании. Однако, ближайшее рассмотрение этой директивы указывает на нелепость всего этого предприятия. Если германское главное командование и в самом деле придавало решающее значение прорыву центра союзного расположения, то на кого возлагалась эта центральная задача:на армию, которая имела всего

лишь два активных и один резервный корпус [246] ! В довершение всего эта «ударная группа», вместо того чтобы проникнуть в разрыв между 9–й и 4–й французскими армиями от Майли (Mailly) до Сомпюи (Sompuis), разделяет свои силы на две части, направляя их на фланги соседей: в конце концов, в распоряжении командующего 3–й армией остается одна резервная дивизия! Наш вывод о том, что пехотные атакив Марнском сражении всюду были остановлены артиллерией,получает еще одно крепкое доказательство. Возрастающее могущество артиллерийского огня —вот что обнаружилось в боях прусской гвардии 6–8 сентября. Победа была одержана ею благодаря смелой и хитрой уловке, посредством которой удалось обмануть артиллерию. Но кому же не ясно было, что такая уловка может удаться раз, другой — не больше, что обретенная на миг тактическая внезапность будет утеряна вновь.

246

А вот это уже явная ошибка развертывания. Мольтке обязан был иметь хоть какие-то части усиления — как раз для разрешения таких проблем. Шлиффен, как мы помним, настаивал на восьми корпусах эрзац-резерва, которые играли в его плане роль своеобразного «второго эшелона». Мольтке, насколько известно, собирался создать аналогичный резерв из второочередных частей, первоначально включенных в состав левофланговых армий, но в практическом осуществлении этого намерения не преуспел. (Прим. ред.)

Против артиллерии оказалось бессильным и беспомощным лучшее германское войско — отборная гвардия. Победа ее 8 сентября была поистине пирровой победой. Ценой неслыханных кровавых потерь продвижение в несколько километров — это уже позиционная норма! Противник разбит, но преследовать его нет сил, и завтра он будет драться уже на новых позициях. Блестящий тактический успех как будто открывал двери сильным надеждам на большую победу в стратегическом масштабе. Но безжалостно выступала на первый план прежняя проблема темпов.Французская артиллерия задержала гвардию на 2 дня; 8 сентября гвардия прошла всего несколько километров, купленных потоками крови. При таких темпах дело не обещало быстройразвязки, А она уже назрела на другом участке Марнской битвы.

В Марнской битве прусская гвардия была обескровлена; в сущности, только жалкие остатки блестящих полков стали на ночной бивуак у Фер-Шампенуаза. Эпоха лихих «дел» шашкой и штыком канула в безвозвратное прошлое! [247]

2. 2–я германская армия под действием центробежных сил

(Схемы 7, 8 и 15)

Если традиция выставляет генерала Клюкакак носителя идеи маневра, то генерала Бюловаона изображает как провозвестника новых форм ведения сражения нескольких армий в сомкнутом строю. Рейхсархив говорит о стремлении Бюловапобудить 1–ю германскую армию примкнуть к его правому флангу: этим «было бы достигнуто тесное смыкание,которое он всегда проповедывал» [248] . Такова была «idee fixe» генерала Бюлова [249] ; «он всегда был большим приверженцем сомкнутого действиявсех войск. „Плечом кплечу!“ — это было для него первой предпосылкой для победоносного боя» [250] .

247

В современной немецкой прессе некоторые исследователи стремятся дать объективную критику этой попытки «прорыва» центра союзного расположения в Марнской битве. Автор одной из таких статей указывает, что Мольтке, преследовавший с начала кампании не один, а два плана (охват правым крылом и разгром французских сих в Лотарингии), 4 сентября вынужден признать крах обоих планов и предпринимает новый «прорыв неприятельского фронта». Однако, силы германского войска, благодаря предшествовавшим боям и напряженному маршу, сократились до 50 % и больше. Попытка прорыва 3–й армией была осуждена на неудачу. «Широко распространенное в невоенных кругах мнение о том что тогда могла быть вполне одержана большая победа, рушится при беспристрастном исследовании». Хотя частям, действовавшим на левом крыле 2–й армии, и удалось достигнуть успеха, «отсутствовала сильная немецкая кавалерия» для его использования. Автор считает, что победы не удалось бы достигнуть и на правом фланге (1–я армия), если бы битва не была прервана («Deutscher Durchbruchsversuch in der Marneschlacht», von Schlach, «Deutsche Wehr», 1935. № 24).

248

«Der Weltkrieg», IV, 75.

249

Lautemann, 96.

250

Kabisch, 78.

Но все это легенда.Если Бюловтребовал, чтобы соседи потесней примыкали к нему, это только потому, что он хотел, чтобы победа приписана была его армии, а не какой-либо другой! «Мне нужна поддержка — обращался он к соседям, — вы должны мне помочь» [251] . Пользуясь в мирное время славой как выдающийся генерал и расцениваемый Мольткекак крупнейший военный авторитет, он считал свои идеи не подлежащими оспариванию и с крайним пренебрежением взирал на замыслы своих соседей. Он не стеснялся сводить личные счеты с неугодными ему командирами. Так, генерал Эммих,командир 10–го корпуса, с которым у него было столкновение еще до войны, получил жестокий выговор после битвы при Сен-Кантене [252] .

251

Там же, 132.

252

Bircher, «Marnekriese».