Париж ночью
Шрифт:
– Лично для меня это погружение в новый мир больше напоминало катастрофу. Огромный, знакомый и привычный с детства корабль со всеми своими палубами ушел из-под ног, а я оказался в ледяной воде среди сверкающих айсбергов.
– Но ты же выплыл!
– Как видишь.
– И когда ты понял, что сможешь добраться до берега?
– Этому помогло мое самое первое любовное приключение там.
Большой
Я никогда не видел, как проносится по небу метеорит, как он вспыхивает и рассыпается искрами, как он разрывает ночную мглу ослепительным светом, но теперь я могу себе это представить. Именно таким было Ее появление на этой вечеринке.
А между прочим, не последние люди тогда собрались в роскошной квартире, расположенной в самом центре Гамла-стана — старой части Стокгольма. Гостеприимный хозяин, популярный эстрадный певец Свен Бертель, между прочим школьный товарищ действующего короля Карла XVI Густава, пригласил не только двух своих прежних жен — знаменитую актрису и дикторшу национального телевидения, но и нынешнюю избранницу, английскую топ-модель. Эти красавицы были как на подбор. То же самое можно было сказать и о других дамах — женах газетных королей, промышленников и банкиров.
Но Она была лучше всех.
И всё вокруг — эти бесконечные комнаты с лепными потолками, картины в золотых рамах и все эти свечи, мерцающие в бронзовых канделябрах, — все казалось только оправой к главной драгоценности вечера, к этой красавице, от которой не могли оторвать взгляда ни мужчины, ни женщины.
Я тоже смотрел на нее, но восторг от встречи с чудом быстро исчез, его сменили глухие накаты тоски. Холодные черные волны начали леденить мою душу, как прибой северного моря.
Как бы тебе это лучше объяснить?..
Я воспринимаю мир через картинки, через пластические образы. Возможно, это особенность профессии. Так вот, с первого же мгновения она показалась мне живым воплощением Запада. Того самого желанного и запретного мира, который столько лет виделся мне в сладких снах моей «невыездной» совковой жизни.
И вот теперь, когда я впервые выбрался на свободу, жизнь устроила мне такой роскошный подарок — встречу с воплощенной мечтой. Другой на моем месте радовался бы, но я уже хорошо понимал, как события будут развиваться дальше.
Через несколько минут она окажется совсем рядом и, возможно, даже одарит меня вежливой улыбкой, но никогда не станет моей. А все потому, что Она — это Большой приз, живое воплощение роскоши и красоты. К ногам таких женщин мужчины бросают свои состояния. За такую добычу сходятся в схватке хозяева мира, и достается она только самым влиятельным и богатым.
А мне, русскому фотографу, прикатившему в Швецию на стареньких «жигулях» из медвежьего угла мира, здесь было нечего ловить. В этом мире я должен был все начинать с нуля. И до таких красавиц было ой как далеко.
Краем глаза я следил за тем, как она приближается. Сияние ее красоты уже осветило нашу комнату. Свен представил ее какой-то важной паре, и они, мило улыбаясь, вели
А я ругал себя последними словами. Как же я буду с ней объясняться? Ведь даже тройки на уроках английского учителя мне ставили исключительно из жалости. И в школе, и в институте я считал занятия иностранным языком пустой тратой времени. Вокруг железный занавес. За бугор попасть невозможно. Я точно знал — иностранный язык никогда мне не пригодится. Теперь же я проклинал себя за лень и недальновидность.
Как много я хотел ей сказать, но выразить этого не мог.
— Александр, мой друг из России, — представил меня красавице Свен.
Другом его я, конечно, не был, но в тот период русские на Западе воспринимались как большая экзотика.
Я машинально пожал руку ее мужа, мебельного магната с лицом потомственного алкоголика, и, кивнув ей, с трудом выдавил из себя какой-то комплимент на английском.
— Не мучайтесь, говорите по-русски, — сказала она с улыбкой, которая мне показалось божественной. — Я так соскучилась по родному слову.
Я не поверил своим ушам. Неужели судьба дала мне такой шанс?
Пока я соображал, Свен повел ее к очередным гостям. А у меня за спиной выросли крылья. Оставалось только подлететь к ней. Что я и сделал. Через минуту она уже хохотала над последними московскими анекдотами в моем исполнении, а через полчаса мы так увлеклись беседой, что забыли и о хозяине, и о ее муже, и обо всех остальных гостях. Она рассказывала, как попала на Запад из Питера, откуда родители вывезли ее еще девочкой, и как потом с большим трудом, через Гамбург и Копенгаген, она оказалась в Швеции, где и нашла свое место под солнцем.
Глубокой ночью, когда гости уже начали расходиться, ее муж просто оторвал нас друг от друга, а мы, не успев до конца насладиться общением, договорились встретиться завтра в полдень.
Не нужно объяснять, что ровно в двенадцать на следующий день я сидел в своих «жигулях» под закопченной кирпичной башней, венчающей городскую ратушу.
Пробили часы. Она опаздывала. И тогда, словно маленькая змея, заползла мне в душу простая и мерзкая мысль:
«А с чего ты взял, что она вообще придет? Ведь она могла просто забыть про обещанное свидание, ее могли задержать семейные дела, мог не отпустить муж, в конце концов…»
И потом — в этом новом для меня мире играли по правилам, которые я еще не успел освоить. Традиционную вежливость, являющуюся нормой в этом обществе, я мог принять за искренний интерес. Я еще делал элементарные ошибки, но они могли мне дорого стоить. Несколько дней назад по дороге из Треллеборга в Стокгольм я попал на автостраде в жуткий туман, выехал на полосу встречного движения и чуть не погиб. Я еще не привык кататься по автострадам.
Мои мрачные размышления прервал сигнал спортивного «мерседеса». Она выпорхнула из машины и замахала руками. Легкая бирюзовая блузка и яркий розовый шарф необычайно шли к ее лицу, шли так же, как это небо, как эта старая ратуша и весь этот город со всеми его мостами и башнями.