Париж.ru

Арсеньева Елена

– Меня зовут Жерар Филиппофф. Могу я поговорить с мадемуазель Брюн?

– Нет, ее сейчас нет в Париже.

– Конечно, нет, – усмехнулся Филиппофф. – Я прекрасно знаю, что она в Бургундии. Но ведь я и не звоню в Париж. Или... прошу прощения, может быть, я по рассеянности набрал не тот номер? Неужели я позвонил ей на квартиру? Но, сдается мне, я набирал номер ее мобайла, то есть мобильного телефона?

– Да, правильно, вы набрали именно его, – с трудом владея голосом, ответил Мирослав. – Просто ее телефон остался в Париже. А... где, вы говорите, Николь?

– Простите, с кем имею честь? – спросил, вернее, осведомился Филиппофф.

– Меня

зовут Мирослав Понизовский. Я... друг Николь.

– То есть как? – изумился Филиппофф. – Неужели вы – тот самый господин Понизовский?!

– Какой тот самый? Что вы имеете в виду? – насторожился Мирослав.

– Ну, сколь мне известно, тот самый, с которым у Николь был пылкий любовный роман, – суховато сообщил Филиппофф. – Затем вы расстались, к великому огорчению мадемуазель Брюн. Не хочу показаться неделикатным, мсье, однако вы совершите роковую ошибку, если покинете Николь. Она чудесная девушка, которая может составить счастье любого мужчины. Не позволяйте вашей гордости встать между вами!

– Моей гордости?! – взревел Мирослав. – Кой черт?! Кто говорит о гордости? Я нарочно приехал в Париж, чтобы... – Он так орал, что сорвал голос и закашлялся.

– Что же вы не сообщили Николь о вашем приезде? – с укором спросил Филиппофф. – Думаю, тогда она не отбыла бы в Бургундию. Конечно, она хотела доставить мне удовольствие своим скорейшим приездом, вот видите, так спешила, что даже мобайл забыла в Париже, однако, поверьте, я мог бы подождать день-другой, если бы знал о вашем грядущем приезде...

– Погодите! – прохрипел Мирослав. – Почему она должна была доставить вам удовольствие? Какое удовольствие вы имеете в виду? Кто вы вообще такой?!

– И почему так хорошо говорите по-русски?! – не выдержав, закричал Шведов.

– Какое странное эхо! – откровенно усмехнулся Филиппофф. – Или это, как принято теперь выражаться на моей этнической родине, группа поддержки мсье Понизовского? Так вот, достопочтенные господа, я хорошо говорю по-русски всего лишь потому, что наполовину русский. Мой отец оказался во Франции во время Второй мировой войны, а после прихода союзников не захотел возвращаться в Россию.

– Враг народа! – мрачно констатировала «группа поддержки».

– Вернее, сын такового, – без всякой обиды согласился Филиппофф. – Мой дед был репрессирован и умер на Соловках. В довершение к этому «греху» отец оказался на оккупированной территории – в Брянской области, был угнан во Францию, ну а там дал согласие перейти на службу к оккупационным войскам.

– Еще и предатель! – яростно выдохнул Шведов.

– Это вопрос сложный. Ему не за что было любить Советскую Россию – это правда. И он ее предал. Но той, другой, истинной России он оставался верен. Я мог бы порассказать вам об этом немало любопытного. Но, видимо, в другой раз. Пока же наш политический диспут несколько затянулся, а мне срочно нужно связаться с Николь.

– Да кто вы такой?! – снова вопросил Мирослав.

– То есть как – кто? – удивился Филиппофф. – Разумеется, клиент мадемуазель Брюн. Неужели вы забыли? Год назад я обратился в ее фирму с просьбой познакомить меня с русской девушкой, которая отвечала бы моим требованиям, и Николь удалось найти такую особу! Она рассказывала мне, что вы и Николь случайно оказались с этой девушкой в одном купе. Ну вспомните, вспомните! Она родом из Нижнего Новгорода, и у нее поразительно красивое имя – Валери! – Филиппофф счастливо,

громко вздохнул. – Мадемуазель Валери вчера прилетела в Париж, а уже сегодня они с Николь отправились в Бургундию, чтобы побывать в Мулен и заодно встретиться со мной. Мы договорились, что в пять часов встретимся на въезде в Мулен, однако ко мне неожиданно приехал один важный посетитель. Видите ли, три года назад умер мой отец...

Он перевел дух, и Мирослав, хорошо знакомый с французскими правилами приличия, которые включают в себя не только безукоризненное обращение со столовыми приборами, но и некоторые обязательные формулы, успел ввинтиться в возникшую паузу с одной из таких формул.

– Мои соболезнования, – сказал он сдержанно, с тончайшим оттенком сочувствия.

– Благодарю. Отец оставил довольно своеобразное завещание, и некоторые обстоятельства его начали выясняться только сейчас. Мой посетитель привез мне кое-какие бумаги... именно поэтому мне пришлось задержаться. Дела еще и сейчас не закончены. Я звонил Николь, чтобы предупредить и отложить встречу, но ее телефон не отвечал. Как я теперь понимаю, неудивительно, если она забыла его в Париже. Сама-то она уже в Бургундии. Вообразите, четверть часа назад ее «Смарт» промелькнул мимо моих окон, но так быстро, что я даже знак подать не успел.

– Ничего не понимаю! – выдохнул Мирослав. – А где находятся ваши окна, мимо которых промелькнул «Смарт» Николь?

– Летом я живу в Нуайре. Там имение моих французских предков. Это тоже в Бургундии, в двенадцати километрах от Мулен. Неужели вы не слышали о Нуайре? Быть такого не может! Но ведь вы, конечно, смотрели чудный фильм «Большая прогулка»? Вообразите, он снимался именно в этом прелестном городке. Не весь, конечно, а только некоторые сцены. Помните, как французы попадают на вечеринку к бошам... я хочу сказать, к германцам, которые скачут верхом на стульях? Вот это было снято в нашем...

– Погодите! – закричал Мирослав, окончательно потерявший терпение от этой любезной словоохотливости, а вернее сказать, болтливости. – К черту «Большую прогулку»! К черту скачки на стульях! К черту бошей, германцев, французов и всех на свете! Скажите еще раз – когда вы видели Николь?

– Четверть часа назад. Она в своем «Смарте»...

– Вы это уже говорили! Но как можно уверять, что вы видели именно ее? Она была в машине, а вы, видимо, смотрели из окон своего замка?!

– Точнее, офиса, – с усмешкой поправил Филиппофф. – Но это не помешало мне узнать номер ее автомобиля, это во-первых. А во-вторых, погода нынче стоит необыкновенно теплая, а машина Николь – новой модели, со съемным верхом. И на сей раз он был вот именно что снят – по случаю удушающей жары. Поэтому я отлично разглядел Николь. А рядом с ней еще одну прекрасную даму с восхитительными русыми волосами. Судя по всему, это и есть Валери.

– Я не могу, – выдохнул Мирослав. – Скажите еще раз, умоляю!

– Да ради бога... – начал Филиппофф с той же своей обаятельной, чуточку насмешливой манерой, как вдруг голос его пропал.

– Алло! – завопил Мирослав. – Мсье Филиппофф! Где вы? Жерар! Жерар Филип! О черт, что я несу?! – Он с ненавистью уставился на мобильник. – Зараза! Вот же зараза! Видимо, зарядка кончилась.

– Да черт с ней. – Шведов предусмотрительно вынул из рук Мирослава телефон, пока тот не шваркнул им возмущенно о пол. – Немедленно позвони в эту самую Бургундию и узнай, там ли Николь. Вот и все.