Париж
Шрифт:
То есть не было ничего удивительного в том, что каждый раз при виде дома кузена он тайком ругал Пьера за то, что тот обрек его на все эти хлопоты.
Второй причиной недовольства Ги были события сегодняшнего дня. Он вообще не был уверен, что им стоит вести маленького Симона в центр города. Потому что Ги Ренар доверял своему чутью, а оно предрекало опасность.
В этом королевском бракосочетании было что-то очень подозрительное.
По пути мимо монастыря селестинок к берегу реки Ги держался настороже. Вдоль Сены тянулась защитная стена, но вскоре показался остров Сен-Луи – маленький и безлюдный, покрытый деревьями и пастбищами.
Ги держал за руку маленького Симона, который с веселым интересом оглядывал все вокруг, рядом шел его отец. Пока ничего опасного Ги не заметил.
Церемония проводилась под роскошным навесом, натянутым над папертью Нотр-Дама, прямо у огромных западных ворот собора. Младшая сестра короля выходила замуж за своего родственника, Генриха Бурбонского, короля Наварры.
В какой-то степени для семьи невесты и для Франции это был династический брак – вероятно, вынужденный, потому что хотя оба брата невесты были живы и здоровы, ни у одного из них пока не было сыновей. Значит, в следующем поколении линия Валуа из древнего королевского рода Капетингов оборвется. Как оказалось, ближайшим по крови был один довольно дальний родственник. Бурбонская ветвь вела свою родословную от младшего сына того праведного короля Людовика, который два века назад построил Сент-Шапель. Отец жениха в свое время взял в жены королеву маленького горного королевства Наварра, которое лежало в Пиренеях между Францией и Испанией и которым теперь правил их сын Генрих. Так что, если Генрих Наваррский в самом деле унаследует трон Франции, ветви Бурбонов и Валуа вновь объединятся.
Но, несмотря на этот династически удачный ход, свадьба вызывала один очень большой вопрос.
– Дядя Ги, – произнес Симон, – а почему французская принцесса выходит замуж за протестанта?
Это на самом деле удивительно, размышлял про себя Ги. Пятьдесят лет назад никому не известный монах по имени Лютер бросил вызов Католической церкви, и христианство Западного полушария разделилось на два вооруженных лагеря. На севере и востоке Нидерланды, многие из германских земель и большая часть Скандинавии присоединились к лагерю протестантов, а за ними и Англия. Папа римский только что объявил об отлучении от Церкви еретички королевы Елизаветы и призвал правителей-католиков сместить ее с трона. Тем временем Испания и Священная Римская империя в Центральной Европе находились в руках самых ярых приверженцев католицизма – Габсбургов.
А Франция? Гуманист король Франциск до поры до времени терпел протестантов в своих владениях. Когда же он решил, что они опасны, было уже поздно. Север Франции был полностью католическим, Париж по большей части тоже, а те протестанты, что имелись в столице, тихо молились, не выходя из дому, и вообще старались не привлекать к себе внимания. Но в южных горах и атлантических портах вроде Ла-Рошели огромное количество людей приняло новую веру. Они называли себя по-разному: протестанты, реформаторы, кальвинисты, гугеноты. Среди них были как скромные ремесленники, так и торговцы и даже рыцари. Адмирал Колиньи, например, один из лучших военачальников Франции, перешел в их лагерь, а
Протестанты требовали свободы вероисповедания. Правительство было категорически против. Здесь и там возникали столкновения.
– Ты ведь слышал, – сказал Ги юному Симону, – что в последние годы были войны с протестантами? Не у нас в Париже, слава Богу, а в других местах.
– Да, слышал. Но мы же правы, да, дядя Ги? А протестанты – все еретики.
– Правильно, малыш Симон, ты добрый католик, и я тоже. Но это очень грустно, когда французы убивают друг друга, ты согласен?
– Согласен.
– Ну вот, потому наши правители решили, что этот брак поможет остановить войну.
– Значит, после свадьбы католики и протестанты смогут договориться? – спросил Симон.
– Это будет непросто. Мы лишь надеемся, что они больше не будут воевать.
Таково было официальное объяснение. Оно многих удовлетворяло. Мальчик, во всяком случае, больше вопросов не задавал.
Они приближались к большому мосту, который вел на остров Сите. В начале правления короля Франциска мост перестроили и сделали каменным. Его высокие арки поддерживали целый ряд островерхих домов, которые казались занавесом, скрывающим вид на реку вниз по течению. Путь к Нотр-Даму лежал через мост.
Однако когда Ренары подошли к мосту, то обнаружили, что попасть на него невозможно: путь перекрыт огромной толпой. Симон был разочарован, ему ведь так хотелось посмотреть на церемонию. Зато его дядя в душе обрадовался. В случае сложностей лучше находиться на открытом правом берегу, чем в ловушке островной части города.
– Попробуем перейти по другому мосту, – предложил он.
Но и мост Менял, застроенный домами, также был переполнен людьми. А ниже по течению старый неряшливый мост с водяными мельницами, давным-давно переделанными в жилища, вообще был закрыт.
– Боюсь, попасть на остров мы не сможем, – сказал Ги. – И если мы хотим увидеть, как аристократы будут разъезжаться по домам после венчания, нам лучше найти открытое местечко.
Они прошли еще дальше вдоль Сены, и там действительно стали открываться более широкие перспективы. Впереди поднимались башни старой крепости Лувр над незаконченными королевскими постройками, которые все еще как будто сражались друг с другом за право определять облик дворцового ансамбля.
Симону захотелось побегать, и взрослые не останавливали его. Они вышли к оконечности острова.
– Ты какой-то неспокойный сегодня, – посмотрев на Ги, негромко заметил Пьер. – В чем дело?
– Эта свадьба меня пугает.
– По-твоему, она не принесет Франции мира?
– Нет. – Ги свел брови. – И не думаю, что она задумывалась с этой целью.
– Объясни. Ты же знаешь, я в таких вещах совсем не разбираюсь.
– Хорошо. Кто устроил этот брак?
– Король и его мать, кажется.
– Забудь про короля. За него все решает мать, Екатерина Медичи. Именно она настаивала на этом браке. Когда дочка пыталась отказаться от жениха-протестанта, мать поколотила ее. Так говорят. Даже вырвала у бедной девушки клок волос.
– Ужасно!
– Теперь подумай вот о чем. Весь этот год Екатерина и ее приближенные обхаживали адмирала Колиньи, вождя протестантов: приглашали в гости, льстили. А чего хочет Колиньи?
– Он хочет, чтобы протестанты свободно исповедовали свою веру.
– Да, конечно. А еще он хочет помочь протестантам Нидерландов в борьбе с притесняющими их католиками, могущественными Габсбургами. Даже не будь я католиком, то считал бы это безумием – ввязываться в войну против испанского короля.