Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски

Другов Александр

— Т-тогда надо заходить извне, через Интернет. Когда включен этот к-компьютер.

— Когда это бывает?

— Обычно с д-двенадцати до четырех.

Я возвращаюсь в кабинет Гутманиса, кладу бумаги на место, оглядев аккуратные стопки папок, запираю сейф. Когда я выхожу в приемную, Андрей дисциплинированно ждет, переминаясь с ноги на ногу у выключенного компьютера.

— Ну что, пошли?

В тот момент, когда мы почти подходим к входной двери офиса, раздается звук вставляемого в замок ключа. Мгновенно отпрянув и выключив

фонарик, тащу Андрея вглубь офиса. За углом дверь. Открываю ее, мы заскакиваем внутрь. Короткая вспышка фонаря: судя по наличию плиты и холодильника — кухня.

Да, вот это фокус! Не хватало, чтобы нас здесь взяли. Тогда мне — срок, пусть небольшой, но достаточный для окончательного и бесповоротного завершения карьеры. Дважды за один год — это много. Рецидивиста-уголовника в нашей конторе держать не станут.

Андрею этот визит обойдется еще дороже. Застав забитого, бессловесного референта в офисе ночью одного, Хелле очень удивился бы. Но за подобное появление уже в моей компании он убьет парня, не задумываясь. Судя по тому, как Андрей прилип к стене и затаился, он ясно понимает это и сам.

Кажется, я зря тратил время, оставляя следы нашего присутствия в офисе, перекладывая предметы в сейфе. Все идет к тому, что этих следов будет здесь в избытке. Спрятавшись в кухне, мы слушаем звук открываемой двери, шаги, невнятный разговор. Вернее, говорит только один человек. Нетрезвый хрипловатый мужской голос произносит: «Проходи, сейчас мы…» Звуки поцелуев. Женское хихиканье. Тот же голос произносит: «Жалко, ты ни черта по-нашему не понимаешь». Кое-что становится ясным.

Андрея начинает колотить нервная дрожь, так что лязгают зубы. Сейчас он может с перепугу броситься, очертя голову, к двери. Беру его за шею и слегка встряхиваю. Успокаивающе подмигиваю темному силуэту, хотя понимаю, что в темноте Андрей все равно меня видеть не может.

Прийдя в себя он едва слышно шепчет:

— Это охранник Г-гутманиса.

— Понятно. Где у вас тут диван?

Андрей показывает пальцем в сторону приемной. Там же находится и комната для гостей.

— Там.

Кивнув, тащу Андрея в противоположную сторону. Непонятливый парень неожиданно упирается и делает решительное движение туда, где раздается бурчание охранника.

— Я же вам сказал — диван там!

Я едва успеваю поймать его за воротник и направить к двери.

— Диван нужен не нам, а им!

Слушая доносящиеся из приемной звуки, мы пробираемся к выходу. Из-за угла на пол коридора косо падает яркий луч света. Когда я, подталкивая перед собой Андрея, поворачиваюсь спиной к приемной, луч пропадает. Шумное сопение сзади подтверждает худшие опасения: резко повернувшись, вижу громоздкую темную фигуру, перегородившую дверной проем. Почувствовав, что в темной глубине коридора кто-то есть, охранник мгновенно застывает на месте. Не дожидаясь, пока он привыкнет к полумраку и разглядит нас, делаю шаг вперед и наношу два быстрых удара. В том, что огромная фигура с грохотом вытягивается на полу, никакой моей заслуги нет — уложить беспомощного, пусть и очень большого, противника, который тебя толком не видит и не может защититься, способен и ребенок.

Пока я избавлялся

от охранника, Андрей, одержимый стремлением вырваться из офиса, исступленно воевал с дверным замком. Не успеваю прийти к нему на помощь, как он рывком распахивает дверь, и мы выскакиваем наружу.

* * *

— Вот, я принес кофе.

Когда мы только ехали к Андрею, я подумал, что жилище у него должно быть очень небогатым и очень чистеньким, как у одинокой старушки. Так и есть. Андрей снимает квартиру в большом панельном доме в недорогом квартале на краю Парижа. Такие дома с дюралевыми дверями в подъезде и расписанными граффити стенами можно найти в любом городе мира, поближе к окраине, а в Москве их даже искать не надо.

Но в самой квартире порядок, который с порога сообщает о занудливо-пунктуальном характере хозяина. Все вычищено, надраено, разложено и прибрано. И кофе Андрей мне принес в маленькой чашке (как я любою пить этот напиток именно из тонких кофейных чашек, ведь они потому так и называются, что кофе надо пить именно из них, а не из лоханей, которые используются для чая!), подложив под чашку небольшую клетчатую салфетку.

Присев на диван, так как единственное кресло в комнате занято мной, Андрей делает глоток из своей чашки к, подумав, решает завести разговор. Для начала он сообщает мне то, что мы уже успели обсудить раза два или три:

— Программа запущена. Т-теперь остается ждать. Все з-зависит от того, кто ставил защиту от проникновения изв-вне. Если фантазия была небогатая, наверняка найдем пароль простым перебором. А если работал профессионал, то пойдем другим путем.

Помолчав, он добавляет:

— Хакерская работа не особо интересная — с-сиди и жди.

Мы оба молчим. Хелле не привлек Андрея к установке защиты компьютерной сети в офисе Гутманиса. Он перестает доверять всем, и в первую очередь тем, кого могут использовать для подхода к шефу. Очень логично, очень правильно. Я сам сделал бы точно так же.

— Что ты сказал? Извини, Андрей, я задумался.

— Это хорошо или плохо, что я вам помогаю?

Ну, начинается. Любой агент в определенный момент времени испытывает сомнения в правильности того, что он делает. Поведение его зависит от многих факторов, в том числе от устойчивости психики и от способности опекающего его сотрудника своевременно и правильно оценить ситуацию и оказать помощь. Конечно, далеко не все склонны топиться в приступе раскаяния, но кто знает, что выкинет столь экзотический тип как Андрей.

— Извини, Андрей, я не понял, о чем ты?

— Я о том, что я помогаю вам против Леонида Борисовича и Гутманиса. Нет-нет, поймите правильно, я их очень не люблю. Но получается, что я их как бы…

Сочувственно киваю головой.

— Теперь понял. Ты их как бы предаешь?

Андрей благодарно кивает. Он ждет, что я ясно и убедительно объясню, в чем и почему он неправ. Нельзя обманывать эти ожидания.

— Не думай об этом. Предают друзья. А ты для них — даже не противник. Так, сор под ногами. И главный вопрос ведь в другом — чтобы каждому было воздано по заслугам. Не больше и не меньше. И я постараюсь за этим проследить, будь уверен.