Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски
Шрифт:
— Он не исчез. Его убил Хелле.
Бортновский молча переваривает услышанное. Потом начинает бояться так, что у него дрожит челюсть.
— Ты не трясись. Просто надо помнить об опасности, вот и все. Сейчас ты сильнее Хелле, потому что он не знает о нашей игре. А что касается убийства Лорана, то ты теперь понимаешь: если Хелле начнет зачистку, тебе голову открутят в первую очередь. Так что в этой игре ты на правильной стороне.
Бортновский согласно кивает. Потом, отогнав нехорошие мысли, вдруг восклицает:
— Да! Ты, помнится, собирался подобрать людей на роли продавца коллекции и его представителя. Для этого требуется время, так что не тяни.
Я вовремя
Кроме того, если быть справедливым, я действительно должен был заняться подготовкой продавцов значительно раньше. Но в последние дни меня серьезно отвлекали частые визиты Анриетт, той самой подруги Надин, у которой я снимаю квартиру. Вопреки моему изначальному требованию она оставила себе комплект ключей, категорически отказалась их сдать в ходе недавнего визита и теперь продолжает появляться, когда ей только заблагорасудится. Это очень выматывает.
Собственно о существовании парочки, которая планируется на роль продавцов, я знал еще до поездки в Афины. В ответе на один из последних запросов в Москву нам прислали координаты двух профессиональных, хотя и не очень удачливых мошенников.
В свое время они начинали карьеру в качестве художников. Ни талантливыми, ни многообещающими они никогда не числились, но зато довольно быстро сообразили, что есть гораздо более прибыльные области деятельности, чем просто живопись. Отход от карьеры профессионального живописца Татьяна Куркова и Глеб Мельников начали с изготовления картин для продажи на московских вернисажах под открытым небом. Это не были подделки в прямом смысле слова, хотя и оригиналами их творения тоже назвать было нельзя. Например, бралась старая доска с заведомо непродажной живописью. Изображение смывалось, а на его месте писалось нечто в стиле старых голландцев или немцев. Ставилась подпись латинскими буквами, скажем, «G.Melnikoff». Затем изображение искусственно старилось путем выдерживания в духовке газовой плиты и других несложных манипуляций, вполне осуществимых в домашних условиях.
В результате получалась вполне приглядная картинка, за которую на вернисаже в Измайлове с состоятельного, но не просвещенного в живописи клиента можно было получить, скажем, триста-четыреста долларов. Причем покупателя никто не убеждал, что покупке двести или триста лет. Ему предлагалось принимать решение самому. А если уж доходило до худшего, то после попытки обвинить в продаже подделок следовало разъяснение, что на картине стоит подпись самого автора.
К сожалению, этот промысел не приносил достаточно денег, и тогда эти двое, кстати, познакомившиеся еще во времена учебы в Строгановском училище, занялись посредничеством в торговле антиквариатом на более высоком уровне, с привлечением солидных клиентов. Как уже говорилось, правоохранительные органы довольно снисходительно относятся к мелким дилерам, на которых просто жалко тратить время.
Однако беспокойная натура не позволяла этим ребятам заниматься честной, хотя и официально не зарегистрированной торговлей предметами искусства. Их постоянно тянуло то продать фальшивку, то краденую из церкви икону. В итоге они однажды попали в поле зрения сотрудников Министерства внутренних дел и почти одновременно стати объектом охоты тех, кого принято относить к представителям организованной преступности. Кому-то одному еще можно было морочить голову, но вот играть в прятки одновременно с теми и другими было делом совершенно бесперспектив-н ым.
Наиболее благоразумным в сложившихся обстоятельствах представлялось
Короче говоря, эта парочка, как мне заочно представляется, идеазьно подходят для наших целей. В них есть редкое сочетание неодолимой тяги к легким деньгам, авантюризма и ощущения жизненного тупика. Остается только правильно обработать и использовать эти самородные таланты.
Поскольку в данном случае мне не на кого сослаться в качестве рекомендации, приходится заводить знакомство в явочном порядке. Явочном в прямом смысле этого слова — я намерен явиться по адресу, указанному Авиловым, без специального приглашения.
Взяв такси, еду в район авеню Гамбетта, что неподалеку от кладбища Пер-Лашез. Там отпускаю машину и нахожу требуемый дом. Звонок из ближайшего кафе заставляет сделать вывод, что хозяев на месте нет. Нельзя исключать, что эти двое вообще сменили адрес. Но ничего другого не остается, и поэтому я устраиваюсь у окна в кафе и принимаюсь неторопливо поглощать кофе, одновременно наблюдая за улицей.
В детстве в описании работы разведчиков меня всегда более всего привлекали сцены именно подобного рода. Что может быть лучше, чем сидеть в парижском кафе и ждать. Чего именно ждать — не так уж и важно. Главный элемент в этом действе — кафе в Париже.
Сейчас мне, однако, хотелось бы иметь больше уверенности в том, что мне есть чего ждать. Глупо потерять полдня ни за что, ни про что. Тем более, что хозяева квартиры вполне могли просто уехать из города на день-два, и тогда их отсутствие сегодня ни о чем не говорит. Эти мысли крутятся в голове на протяжении полутора часов, что я провожу в кафе. Но все-таки это лучше, чем без толку маяться у себя в квартире или… Стоп! Вон те двое, что выбираются из такси, похожи на поджидаемый мною дуэт.
Оба подходят под описание. Он — тощий, высокий, с собранными в хвост немытыми волосами и в темных круглых очках. Она — среднего роста и сложения с желтыми волосами несколько необычного оттенка и в голубом джинсовом сарафане. Их лиц мне с моего места, к сожалению, не видно.
Жду минут пятнадцать, пока эта пара поднимется к себе в квартиру. Затем расплачиваюсь за то ведерко кофе, что я выпил за последние полтора часа, и неторопливо направляюсь к нужному дому.
Домик не из богатых — ни переговорного устройства, ни консьержки. Впрочем, мне ни то ни другое как раз не нужно. Да и неустойчивое финансовое положение парочки мне на руку. Поднимаюсь на второй этаж и уверенно жму кнопку звонка. Через некоторое время осторожный женский голос осведомляется, кто именно осмелился потревожить хозяев. Мой ответ звучит уверенно, с некоторой долей наглости:
— Открывайте, свои! Не ждали земляка?
Дверь открывается. Однако увидев незнакомое лицо, женщина тут же пытается ее закрыть. Надо заметить, реакция у нее завидная. Мне остается только возмутиться.
— Вы что это?! Не хотите друзей пускать?
На это женщина резонно возражает:
— Я вас не знаю.
Как человек покладистый, я быстро соглашаюсь:
— Это точно, встречаться нам не приходилось. Зато у нас есть общие знакомые.
Поскольку имена этих общих знакомых могут вызвать у женщины неприятные ассоциации и побудить ее к новой и гораздо более решительной попытке захлопнуть дверь, быстро протискиваюсь в квартиру. В этот момент в прихожей появляется тот самый тип в темных очках. Интересно, зачем он дома-то в них ходит? Так недолго и голову разбить, ведь ничего же не видно.