Парижский поцелуй
Шрифт:
— Я думаю, стоит доверять не рекомендациям, а самому себе, — заметила Шина.
— Очень хорошо, я буду составлять суждения сам. И давайте оставим официальный тон хотя бы сегодня вечером. Долгое время про себя я называл вас Шиной. Почему бы вам не называть меня Люсьеном?
— Я думаю… — начала Шина.
Но он прервал ее:
— Я знаю, что вы хотите сказать. Давайте Ненадолго забудем о нашей работе в посольстве. Забудем про рекомендацию графини
— Хорошо, — улыбнулась Шина.
— Ну, тогда начнем все сначала. Не будем думать ни о прошлом, ни о будущем, а только о настоящем. Мы просто Шина и Люсьен. Мы встретились под звездным небом у реки.
— Это звучит как сказка. Легко поверить, что мы — единое целое. — Она посмотрела на Сену.
— У вас такой очаровательный носик, — внезапно произнес Люсьен. Этот комплимент прозвучал в его устах совсем не так, как у виконта. Слова Люсьена были искренни. В устах Анри де Кормеля любые комплименты казались пошлыми.
— Если бы я был художником, я бы нарисовал вас, — продолжал Люсьен. — Ни один из великих мастеров, картины которых висят в Лувре, не смог бы полностью передать всю вашу прелесть. Разве что только Боттичелли удалось бы уловить отчасти вашу наивность, эту неуловимую прелесть молодости.
— Вы смущаете меня, — прошептала Шина.
— Вам так идет застенчивость, — сказал он. — Я уже забыл, как женщины краснеют.
— Вы не должны говорить об этом. — Шина поднесла руку к разгоревшимся щекам.
— Но я хочу говорить об этом и о вас, — настаивал Люсьен. — Шина, мне нужно знать одну вещь. Я не желаю быть нескромным и лезть в вашу личную жизнь, но я должен спросить вас об этом.
— О чем? — испугалась Шина.
— Вы когда-нибудь были влюблены? — Он посмотрел ей в глаза.
Они почувствовали взаимное притяжение, и Шина честно ответила:
— Нет, я никогда не была влюблена.
Его лицо просияло от радости.
— Я был в этом уверен. О, моя прелесть! Боже, как я счастлив, что это слышу.
— Почему? — запинаясь, спросила Шина.
— Потому что я хочу, чтобы вы полюбили меня. Потому что я люблю вас.
У Шины захватило дух. Она едва дышала. И не могла ничего ответить. Не могла двигаться. А могла только смотреть на него.
— Я люблю вас, Шина! — повторил Люсьен. — Я полюбил вас с первого взгляда.
— Нет-нет, вам нельзя! — Это был крик отчаяния.
— Почему нельзя? — вскричал Люсьен.
— Есть серьезные причины.
— Слишком поздно, — сказал он. — Я уже люблю вас, и я заставлю вас полюбить меня.
—
— Вы уверены?
— Да, — настаивала Шина. — Я не хочу и не должна ни в кого влюбляться. Она подумала о дяде Патрике и о его тайнах, которые бросали тень на всю ее жизнь. Как она могла влюбиться при таких обстоятельствах? Если бы Люсьен знал о ней правду, он бы не полюбил ее. Она подумала, что он рассердится на ее слова, но он нежно улыбнулся:
— Вы так молоды и боязливы. Я думаю, в глубине души вы уже любите меня немного.
— Нет-нет, — прошептала Шина. — Я не хочу… и хочу быть свободна.
Вместо ответа, он взял ее за руки, и ей это было удивительно приятно.
— Слушайте, Шина, любимая моя, я никогда не сделаю то, чего вы не хотите. Не бойтесь. Я не знаю, почему мой выбор пал на вас, но я вас люблю, и этого уже не изменить. Может быть, огонь в моем сердце зажжет пламя в вашем. Я очень вас люблю, понимаете?
Шина успокоилась. Рядом с этим человеком она чувствовала себя защищенной.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Мансфильд не выпускал ее руки и очарованно смотрел на нее. Шина почувствовала такое сильное притяжение к нему, что не могла сопротивляться.
— Как вы прелестны! — Люсьен наконец отпустил ее руки.
Их ужин подошел к концу. Люсьен оплатил счет.
Шина поднялась:
— Нам уже нужно идти?
— Да, но не торопитесь. — Он тоже встал.
Они спустились на первый этаж. Швейцар спросил, нужно ли вызвать такси.
— Вы не хотите прогуляться? — спросил Люсьен.
— Да, с удовольствием, — ответила Шина.
Они вышли на улицу к реке. Было тихо, лишь чувствовалось, как ночной ветерок обдувает лица. Они проходили мимо величественного собора Парижской Богоматери, и их сердца пели. Они дошли до небольшого причала, оттуда ступеньки вели к воде.
— Не хотите ли спуститься и поближе посмотреть на Сену? — Люсьен подал руку, и Шина осторожно спустилась.
В воде отражались огни и звезды. Казалось, сейчас они одни во всем мире. Повинуясь своему чувству, Шина повернулась к Люсьену. Не понимая, как это случилось, она оказалась в его объятиях.
— Я люблю вас, — прошептал он страстно. — Я люблю вас больше всего на свете. Вы околдовали меня, богиня. — Слова шли из глубины его души.
Он поцеловал Шину в губы так страстно и нежно, что у нее на глазах выступили слезы.
— Я люблю вас! О, моя любимая! Как же я вас люблю!