Парижский поцелуй

Картленд Барбара

Голос Люсьена прервал ее мысли.

— Можно я скажу вам кое-что?

— Да, — почему-то насторожилась Шина.

— Когда я пришел вчера домой, я не мог спать, я смотрел на огонь. Я напоминал себе человека, который после долгих странствий находит то, что искал. Я не думал, что смогу влюбиться снова.

— Снова? — Его слова причинили ей боль.

— Да, снова. Я не хочу вам лгать, что вы моя первая любовь. Я влюблялся много раз, но никогда это не походило на столь замечательное и волшебное чувство, которое я испытываю к вам.

От этих слов у Шины по телу пробежала дрожь. Она была тронута, но в то же время испытывала стыд, потому что не могла сказать ему правду о себе. У нее на глазах

выступили слезы.

— Моя прелесть, моя маленькая любовь, — прошептал он. — В чем дело? Чем я мог обидеть вас?

— Я так счастлива. — Шина отвернулась, потому что не могла больше сдерживать слезы.

Тут подбежали дети, громко споря и прося их рассудить. Когда их помирили, лакей принес обед, и Люсьен должен был идти.

— Я пообедаю в гостиной и буду ждать вас в холле, — сказал он.

— Конечно, дядя Люсьен! — закричали Мэди и Педро.

Когда он ушел, они принялись за обед. Но Шина не могла ничего есть. Она очень волновалась.

Шина была так счастлива, но в то же время ненавидела себя за то, что вынуждена лгать Люсьену. Но ей приходилось это делать, пока дядя Патрик не ответит на ее письмо. Шина думала о том, как позвонить ему или послать телеграмму, но она не знала, где дядя находится в данный момент. Она боялась звонить из посольства, а позвонить из другого места могла, только когда дети спали. И при этом ей нужно было объяснять, зачем она хочет выйти. Если бы она думала только о себе, все бы шло своим чередом. Но ее сердце и душа принадлежали теперь Люсьену. Она хотела быть совершенной в его глазах. А несуществующий муж, о котором напоминало ей обручальное кольцо, омрачал ее счастье.

Пообедав, дети побежали в спальню. Шина вдевала их салфетки в серебряные именные кольца, когда услышала, как отворилась дверь. На пороге появился виконт. Она не успела поздороваться с ним, как он гневно произнес:

— Почему вчера вечером вы ужинали с Люсьеном Мансфильдом, а не со мной?

— Полковник Мансфильд попросил меня об этом, — неуверенно ответила Шина.

— Однако вы отказались поужинать со мной, — парировал Анри де Кормель.

— Вы знаете, что ваша сестра не одобрила бы этого, — защищалась Шина.

— Моя сестра! — усмехнулся он. — Хорошее оправдание, не так ли? Если бы вы захотели поужинать со мной, вам было бы на это наплевать. Вы не столь просты, как кажетесь. Но позвольте вам кое-что сказать. Вы наживете неприятности, если свяжетесь с этим джентльменом!

— Лои, Лои! — Голос Мэди прервал их разговор.

Шина поспешила на зов.

— Я не понимаю, о чем вы, — бросила она на ходу.

— Скоро узнаете, — сказал Анри де Кормель и вышел из детской, хлопнув дверью.

Шина поспешила в спальню, стараясь забыть о разговоре с виконтом.

Интересно, что он имел в виду, говоря так о Люсьене? У нее не было времени подумать. Шина собрала детей.

— Вы не так одели мне перчатки, Лои, — сказал Педро.

Шина была раздосадована на свою рассеянность. Вот что значит все время думать о своих неприятностях…

Когда дети были готовы, она отправила их в детскую и пошла в свою комнату. Она открыла свой шкаф и в душе еще раз поблагодарила Фифи за щедрость. Сегодня она впервые надела синее твидовое пальто, которое подчеркивало цвет ее глаз, жемчужно-серый костюм, серую шляпку, серые туфли и перчатки и взяла серую сумочку. В этом наряде Шина больше походила на киноактрису, играющую роль королевы Елизаветы, наносящую визит, чем на гувернантку, которая сопровождает детей в поездке к их бабушке. И все же она понимала, что одежда лишь подчеркивает ее красоту. Шина была влюблена, и это делало ее еще прекраснее. Она молила Бога, чтобы мадам Пелейо не увидела ее в таком наряде. Ведь женщины гораздо проницательней мужчин. Если виконт

не догадался о ее чувстве, то мадам Пелейо было бы гораздо труднее обмануть. К счастью, когда она спустилась с детьми, дверь в гостиную была закрыта, и Люсьен уже ждал их в холле. Затем они сели в его автомобиль, так же, как они сидели в машине у виконта, когда ездили в Булонский лес. Но в этот раз все было иначе. Шина смотрела на загорелую руку Люсьена, держащую руль, и ей хотелось коснуться ее пальцами, чтобы убедиться, что он здесь и это не сон. Он хорошо вел машину, но не разгонялся до такой скорости, как виконт. Во всем, что он делал, чувствовались надежность и спокойствие. На такого человека можно было положиться. Он бы защищал и лелеял ее. Но простит ли он ей ложь? Эта мысль постоянно преследовала Шину, и даже болтовня Мэди не могла отвлечь ее. Люсьен был немногословен, но Шине и так было хорошо. Лишь дважды он взглянул на нее, и ей становилось так же тепло, как от его поцелуев. Они пересекли Сену, в которой отражались синева неба и золото солнца. Он посмотрел на нее снова, и она угадала его мысли. Он вспоминал о том, как хорошо им было вчера.

Вскоре они уже были далеко от Парижа и ехали по шоссе. С обеих сторон мелькали деревья и красивые холмы. Они проезжали мимо небольших деревушек с серыми каменными церквами, маленькими кафе, затем мимо старого замка, стоящего вдалеке, так что были видны только крыша и ворота его ограды.

— Уже совсем близко, — сказал Люсьен, когда они свернули с главной дороги и поехали вниз по узкому проселку. — Вы не должны пугаться герцогини, — продолжал он.

— Пугаться? — не поняла Шина.

— Это очень значительная старая дама. Она не любит только две вещи: лицемерие и плохие манеры.

— Я начинаю волноваться, — сказала Шина.

— Я позабочусь о вас. — Люсьен вложил в эти слова особый смысл.

Шина улыбнулась ему.

— Мы приехали! Приехали! — закричала Мэди. — Посмотри, Педро, вот дом бабушки.

Замок был настолько прекрасен, что у Шины перехватило дыхание. Он был похож на маленький сказочный дворец, окруженный террасами, которые вели к искусственному озеру. Здесь были фонтаны, статуи, прекрасный сад.

Автомобиль остановился, и дети выбежали из машины.

— Я боюсь! — прошептала Шина.

— Почему? Вам же нечего скрывать.

Эти слова были ударом для Шины. Может, он сказал это с умыслом и хочет посмеяться над ней? Но у нее не было времени, чтобы ответить. Лакей открыл дверь, и Шина вошла в дом. Дворецкий помог им снять пальто в холле. И они медленно последовали за ним по лестнице, дети бежали впереди, и они слышали их громкие голоса. На втором этаже дворецкий провел их в длинную, освещенную солнцем комнату, где они и нашли детей, стоявших рядом со старой дамой. Со своей высокой прической из седых волос она словно сошла с одной из картин Фрагонара [2] , и Шина поняла, от кого мадам Пелейо унаследовала свою красоту. Мэди сделала реверанс, а Педро учтиво поклонился.

2

Фрагонар Оноре (1732–1806) — французский живописец.

— Здравствуйте, дорогие, — улыбнулась герцогиня. — Вы приехали одни?

— Дядя Люсьен и Лои, наша новая гувернантка, привезли нас, — ответила Мэди. — Но мы прибежали к вам первыми.

— Возможно, это не очень учтиво, — строго сказала герцогиня и, увидев Люсьена и Шину на пороге, добавила: — Теперь, Мадлен, представьте вашу гувернантку.

Мэди подбежала и взяла Шину за руку:

— Это Лои, бабушка. — Она потянула Шину вперед. — На самом деле ее зовут миссис Лоусон. Но мы называем ее Лои.