Парк-авеню, 79

Роббинс Гарольд

– Скажите, Гордон, вы каждого встречного приглашаете сюда?

Он озадаченно нахмурил лоб:

– Что вы имеете в виду?

– Мне кажется, что вы поступаете опрометчиво, приводя в дом незнакомого человека. А если я окажусь обыкновенной охотницей за деньгами, что тогда? Вас ожидают сплошные неприятности.

Гордон усмехнулся:

– Меня вполне устраивают неприятности из-за хорошенькой девушки. Поохотьтесь, пожалуйста, за мной.

– Я не шучу, Гордон. Такие богатые и

знаменитые люди, как вы, всегда становятся лакомым куском для любителей поживиться на чужой счет.

Он расхохотался:

– Вот и прекрасно. Все зависит от того, кто собирается поживиться. Вполне вероятно, что этот некто станет лакомым кусочком для меня самого. Если бы наши интересы совпали, я сэкономил бы много сил!

– С вами невозможно разговаривать серьезно.

Гордон положил ей руки на плечи и легонько повернул к себе. Он улыбался, но глаза смотрели невесело.

– Продолжайте говорить, милая девушка. Чертовски приятно, когда о тебе кто-то заботится. Это вносит некоторое разнообразие в унылую жизнь. Обычно все стараются вытянуть из меня то, что им нужно.

Она пристально посмотрела в его лицо.

– Вы очень славный, Гордон, и мне от вас ничего не надо.

– Я это понял. Если бы вы хотели что-нибудь получить, вряд ли исчезли бы с моего горизонта.

Мэри промолчала.

– Вы – первый человек, которому наплевать на то, что я – Гордон Пэйнтер.

– Но мне не наплевать на вас. Вы – порядочный человек, и я это оценила.

Он отдернул руки:

– Какой удар! Только я собрался соблазнить вас, как вы выпустили ветер из моих парусов.

Мэри улыбнулась:

– Не падайте духом! Сегодня с океана дует свежий ветер.

* * *

Мэри поставила на стол кофейную чашку и мягко спросила:

– Зачем вы так много пьете, Гордон?

Как раз в эту минуту он снова подливал себе бренди, но, услышав эти слова, поставил бутылку на стол.

– Во-первых, мне нравится пить... Во-вторых, спиртное – единственная радость в этой жизни.

От изрядного количества коньяка его слегка развезло, поэтому он говорил отрывисто и невнятно.

Мэри искренне удивилась:

– Единственная? И других нет?

– Нет. Я – плохой бизнесмен... Как только влезаю в какое-нибудь дело, оно прогорает... А вместе с ним и мои деньги... то есть капиталы. Я это понял и теперь вообще никуда не суюсь... Сдался... В конце концов, и без этой несчастной работы у меня есть все... Все, что нужно.

Она промолчала.

Гордон исподлобья посмотрел на девушку и неожиданно выпалил:

– Ну, скажите же! Скажите, что я живу неправильно, нехорошо. Наверняка вы так думаете...

Мэри отрицательно покачала головой, но это

его не успокоило. Он схватил девушку за руку:

– Не лукавьте. Скажите правду. Я и сам считаю свою жизнь безнравственной. Это ужасно – не работать, когда миллионы детей на планете умирают от голода.

Она повела плечами:

– Мне наплевать на миллионы детей. Я думаю только о себе.

Гордон сразу как-то съежился, жалко улыбнулся и выпустил ее руку.

– А мне – нет. Мне не наплевать. Я содрогаюсь при одной мысли об этих кошмарах.

Мэри блеснула в темноте глазами:

– Почему же вы ничего не предпринимаете, чтобы избавить мир от всяких бед?

Он горестно проговорил:

– Не дают. Адвокаты, юристы... Даже если бы я захотел просто раздать свои деньги, они бы не позволили этого сделать. Мой капитал надежно охраняется от меня самого.

Потрепав его по руке, Мэри протянула с фальшивым сочувствием:

– Бедный Гордон!

– Вот именно, бедный Гордон.

– Ах, как бы мне хотелось вас пожалеть!

Он поднял голову, и взгляд его неожиданно прояснился.

– О чем вы, Мэри?

– О том, что немногим людям живется так хорошо, как вам.

Неожиданно он откинулся назад и расхохотался. Громкие раскаты его смеха ударялись в стену дома и эхом уплывали в уже невидимый простор океана. Ничего не понимая, Мэри удивленно смотрела на Гордона.

– Над чем вы смеетесь?

С трудом сдерживая новый приступ смеха, он весело посмотрел в ее лицо:

– Подумать только! Наконец-то встретил честную откровенную девушку. И где? На пляже в Майами. Никогда бы не поверил, что такое может быть!

Поскольку его ответ не прояснил причины столь бурного веселья, Мэри спросила:

– А чем плох пляж в Майами? Мне он нравится.

Все еще посмеиваясь, он ответил:

– Мне тоже.

Гордон облокотился на балюстраду, задумчиво посмотрел вниз и вдруг оживился:

– Я предлагаю поплавать по лунной дорожке. Ну как, согласны? Купальников в доме достаточно.

Мэри молча кивнула.

* * *

Завернувшись в толстые махровые простыни, они вбежали на террасу.

– Том! Мы замерзли и хотим горячего кофе.

Ответа не последовало.

Гордон подошел к двери:

– Эй, Том! Дай нам кофе.

Из дома донесся спокойный голос старика:

– Готовьте себе сами, полуночники. Я уже лег.

– Ничего не могу с ним поделать. Мы слишком долго прожили вместе.

Она улыбнулась.

– Я могу приготовить кофе.

– Правда?

– О, это совсем несложно. К тому же я мечтаю согреться. Вода просто чудесна, но к ней надо привыкнуть.