Парк юрского периода

Крайтон Майкл

— Нет, — покачал головой Дженнаро. — Это мне жена подарила на день рождения. — Он посмотрел на компас. — Так, четкого направления у ящеров нет. Они выстраиваются приблизительно по линии северо-восток — юго-запад, с небольшими отклонениями.

Элли предположила:

— А может, до них доносится какой-нибудь шум, и они поворачиваются, чтобы лучше слышать? Грант наморщил лоб.

— Или это ритуальное поведение? — продолжала она. — Видо-специфическое поведение, позволяющее им опознавать друг друга?.. Хотя, вполне вероятно, такое поведение ничего

особенного и не означает... Слушайте, а может, они свихнулись? Могут динозавры свихнуться? Или это у них способ общения, когда они так выстраиваются в ряд?

Грант тоже об этом подумал. Пчелы общаются при помощи своеобразных танцев, то есть меняя положение тела в пространстве. Может, и динозавры делают то же самое?

Дженнаро взглянул на ящеров и спросил:

— А почему они не выходят наружу?

— Они ночные животные.

— Да, но, кажется, они прячутся.

Грант пожал плечами. В тот же момент маленькие динозаврики возбужденно запрыгали и заверещали. Взрослые ящеры какое-то время с любопытством смотрели на малышей, а затем, крича и ухая так, что это разносилось по всей пещере, динозавры повернулись и побежали по бетонному туннелю вперед, в темноту.

Хэммонд

Джон Хэммонд с трудом сел на влажную землю у склона холма и попытался отдышаться.

«Боже правый, ну и жарища!» — подумал он.

Было жарко и влажно. Ему казалось, что он дышит сквозь мокрую губку.

Хэммонд посмотрел на русло ручейка, которое осталось внизу, до него было уже метров двенадцать. Ему казалось, что он много часов назад отошел от струящейся воды и начал карабкаться по холму. Его лодыжка распухла и побагровела. Он совсем не мог ступать на эту ногу. Пришлось прыгать по склону на одной ноге, которая теперь ужасно болела от напряжения.

И еще хотелось пить. Перед тем, как отойти от ручья, Хэммонд напился, хотя понимал, что это неразумно. Теперь он чувствовал дурноту, временами все вокруг начинало кружиться. Он с трудом удерживал равновесие. Однако Хэммонд знал, что ему непременно нужно взобраться на холм и попасть на тропинку. За последний час он несколько раз слышал на тропинке чьи-то шаги и принимался кричать, зовя на помощь. Но, очевидно, голос его звучал слабо, и на выручку к нему никто, не явился. Так что, увидев, что время идет, Хэммонд осознал, что ему самому придется карабкаться на холм, несмотря на больную ногу. И теперь он пытался осуществить свой замысел.

Треклятые дети!

Хэммонд потряс головой, как бы пытаясь ее прочистить. Он взбирался уже час с лишним, но преодолел только треть расстояния до вершины холма. А ведь он уже устал, дышал тяжело, словно старый пес. Ногу дергало. Хэммонд чувствовал головокружение... Разумеется, он прекрасно понимал, что не подвергается никакой опасности — слава Богу, он был совсем недалеко от своего бунгало — но приходилось признать, что он безумно утомился. Сидя на склоне холма, он вдруг ощутил, что не может больше пошевелиться.

Хотя почему его так удивляет,

что он устал? Ему ведь семьдесят семь лет. В этом возрасте обычно не лазают по горам. Даже если пребывают — как он — в отличной форме. Вообще-то Хэммонд собирался прожить до ста. А для этого надо лишь заботиться о себе, о своем здоровье и заниматься делами. Ей-Богу, у него полно оснований для того, чтобы жить долго-долго! Ему предстоит построить новые парки. Создать новые чудеса...

Хэммонд услышал писк, а затем щебетание. Наверное, какие-то маленькие пташки скачут в кустиках. До него все это время доносились голоса мелких зверьков. В Парке было полно самых разнообразных животных: крыс, опоссумов, змей...

Писк стал громче, вниз покатились комочки земли. Кто-то приближался к Хэммонду. Он увидел темно-зеленого зверька, который скакал к нему по склону холма... потом еще одного... и еще...

— Компи! — леденея, подумал Хэммонд. Стервятники.

Вид у компи был совсем неопасный. Они были не больше курицы и нервно подергивали головой — точь-в-точь, как куры... Но Хэммонд знал, что это ядовитые животные. Их слюна содержала медленно действующий яд, которым они обычно убивали покалеченных зверей.

— Покалеченных зверей! — помрачнев, произнес про себя Хэммонд.

Первый прокомпсогнатус уселся на склоне холма и уставился на старика. Он сидел в полутора метрах от него и наблюдал за ним. Вскоре к нему присоединились остальные. Они стояли рядком и следили за ним. Потом начали подпрыгивать, щебетать и размахивать маленькими когтистыми лапками.

— Брысь! Пошли вон? — воскликнул Хэммонд и швырнул в них камнем.

Компи отскочили назад, но лишь на полметра. Они не испугались.

Похоже, знали, что он не в состоянии причинить им вреда.

Хэммонд, рассердившись, отломил ветку и замахнулся на них. Компи отпрыгнули, схватились за листья и счастливо запищали. Вероятно, решили, что он с ними играет.

Хэммонд опять вспомнил про их яд. В памяти всплыло, как одного из служителей, ухаживавших за животными, укусил прокомпсогнатус, сидевший в клетке. Служитель рассказывал, что яд действует, как наркотик: чувствуешь покой, хочется спать. Никакой боли не ощущаешь.

Просто хочется спать...

— К черту! — тряхнул головой Хэммонд.

Он подобрал еще один камень, тщательно прицелился и попал зверьку прямо в грудь. Тот испуганно взвизгнул, упал на спину и перекувыркнулся через хвост. Его собратья немедленно попятились.

Так-то лучше!

Хэммонд повернулся и снова начал карабкаться вверх. Он держал в обеих руках по ветке и скакал на левой ноге, страдая от боли в бедре. Он уже взобрался на три метра, как вдруг компи запрыгнула ему на спину. Хэммонд дико замахал руками, стряхнул зверька, но потерял равновесие и покатился вниз по склону. Когда же остановился, другой компи подскочил к нему и откусил от его руки крошечный кусочек. Хэммонд в ужасе увидел, что по пальцам потекла кровь. Он опять повернулся и полез вверх.