Парк юрского периода
Шрифт:
— Я бы на твоем месте был поосторожней, — заметил Малдун. — Они здорово кусаются.
— Да он меня любит! — воскликнула Лекси. — Его зовут Кларенс. — Кларенс?
— Да, — кивнула девочка.
Малдун дергал в руках кожаный ошейник, к которому была прикреплена маленькая металлическая коробочка. Грант услышал пронзительный писк рации.
— Как вы думаете, трудно будет надеть на него ошейник?
Лекси по-прежнему ласкала детеныша, засунув руку в клетку.
— Спорим, что мне он разрешит?! — воскликнула она.
— Не стоит, — возразил Малдун. — Они непредсказуемы.
— Да я уверена, что он мне разрешит! —
Малдун дал ей ошейник, и она протянула его раптору, чтобы он понюхал. А затем медленно надела его на шею зверенышу. Когда Лекси застегивала ошейник, раптор вдруг стал ярко-зеленым. А затем расслабился, и его шкура побледнела.
— Он как хамелеон, — сказала Лекси.
— Другие рапторы не обладали такими свойствами, — нахмурившись, заметил Малдун. — Должно быть, звери, рожденные на свободе, отличаются от них. Кстати, — он повернулся к Гранту, — как же все-таки они размножаются? У нас ведь были сплошные самки! Вы так и не объяснили нам, причем тут ДНК лягушки.
— Не лягушки, — поправил Грант, — а амфибии. На лягушках это все хорошо изучено. Особенно, насколько мне помнится, подробно описаны западно-африканские лягушки.
— А что это за феномен?
— Половое перерождение, — сказал Грант. — А по-простому, — перемена пола.
Грант объяснил, что некоторые растения и животные обладают способностью изменять в течение жизни свой пол. Таковы орхидеи, некоторые виды рыб, креветки, и, как выяснилось, лягушки. Было замечено, что лягушки, откладывающие яйца, через несколько месяцев могли полностью переродиться в самцов. Сперва они становились драчливы, как самцы, затем перенимали их брачные призывы, затем в их организме начинали вырабатываться мужские гормоны, у них вырастали мужские половые органы, и в конце концов такие лягушки благополучно спаривались с самками.
— Да вы шутите! — не поверил Дженнаро. — А почему это происходит?
— Вероятно, этому благоприятствует большое скопление животных одного пола. В подобных обстоятельствах амфибии внезапно могут переменить пол, самки становятся самцами.
— И вы считаете, что с динозаврами случилось то же самое?
— Да, поскольку никакого более правдоподобного объяснения у нас нет, — сказал Грант. — Я думаю, что все было именно так. Ну, а теперь, я надеюсь, мы отправимся на поиски гнезда?
Они сели в «джип», а Лекси выпустила раптора из клетки. Зверек спокойно сидел у нее на руках и казался почти ручным. Девочка погладила его на прощанье по голове и выпустила.
Но звереныш не уходил.
— Иди же, брысь! — крикнула Лекси. — Иди домой! Раптор повернулся и убежал в кусты.
Грант надел наушники, в руках он держал радиопередатчик. Малдун вел машину. Она ехала по главной дороге, направляясь на юг. Дженнаро повернулся к Гранту и спросил:
— А на что похоже это гнездо?
— Этого никто не знает, — пожал плечами Грант.
— Но мне казалось, вы находили их на раскопках, — Я раскапывал окаменевшие гнезда динозавров, — сказал Грант. — Но за столько миллионов лет все окаменелости деформировались. У нас есть гипотезы, есть кое-какие предположения, но никто не может твердо знать, как выглядят гнезда динозавров.
Грант прислушался к писку рации, он обратился к Малдуну и жестом велел ему ехать дальше. Он все больше и больше убеждался в правоте Элли: гнездо,
Грант покачал головой.
— Вы должны понять: мы даже о гнездах живых рептилий — таких, как крокодилы, — далеко не все знаем. Этих животных трудно изучать.
Тем не менее, про африканских аллигаторов было известно, что их гнезда охраняют только самки, ожидающие, пока детеныши проклюнутся из яиц. Самец ранней весной постоянно лежал бок о бок с самкой, дул на нее сбоку, пуская в воде пузыри — таким образом он пытался снискать ее расположение, — и наконец она задирала хвост, позволяя ему совокупиться с ней. Но через два месяца, к тому времени, как самка начинала устраивать гнездо, самца уже не было и в помине. Самка сама зорко охраняла конусообразное полутораметровое гнездо, и когда раздавался писк проклюнувшихся детенышей, нередко помогала им разбивать скорлупу, а затем вела их к воде. Иногда она даже переносила их туда в пасти.
— Значит, взрослые аллигаторы защищают детенышей?
— Да, — подтвердил Грант. — И вдобавок существует своеобразная групповая защита. Маленькие крокодильчики издают жалобный писк, и любой взрослый крокодил, который их услышит — неважно, родитель или нет, — приходит к ним на помощь и яростно кидается в атаку. Не становится в угрожающую позу, а именно кидается в атаку.
— Ого!.. — Дженнаро умолк.
— Но динозавры же не рептилии, — лаконично заметил Малдун.
— Совершенно верно. И их поведение в период гнездовья может больше напоминать поведение птиц.
— Стало быть, вы не знаете, — Дженнаро начал раздражаться. — Вы не знаете, как выглядят их гнезда?
— Нет, — отрезал Грант. — Не знаю.
— Так... — протянул Дженнаро. — Вот вам и эксперты... очковтиратели чертовы...
Грант не обратил на него внимания. Он уже чувствовал запах серы.
А впереди клубился вулканический пар.
«Горячая здесь земля», — подумал Дженнаро, шагая вперед. Она была действительно раскаленной. То тут, то там грязь начинала пузыриться и как бы плевалась. Вонючие серные клубы пара, шипя, окутывали людей, поднимаясь на высоту их плеч. У Дженнаро было такое чувство, будто он попал в ад.
Он посмотрел на Гранта, который шел, не снимая наушников и прислушиваясь к сигналам. В ковбойских сапогах, джинсах и гавайской майке Грант выглядел хладнокровным смельчаком. А вся смелость Дженнаро куда-то улетучилась. Он страшно перепугался, попав в это зловонное, кошмарное место, и понимал, что где-то здесь неподалеку прячутся велоцирапторы. У Дженнаро просто в голове не укладывалось, как это Грант может сохранять спокойствие.
Или его сотрудница Сэттлер... Женщина спокойно шагала вперед и смотрела по сторонам.
— Вас это что, не волнует? — спросил Дженнаро. — Я хочу сказать, вы что-то уж очень спокойны.
— Нам нужно это сделать, — промолвил Грант. И больше не добавил ни слова.
Они продвигались вперед в клубах пара. Дженнаро потрогал пристегнутые к поясу гранаты и обратился к Элли:
— Почему он совершенно не волнуется?
— Может, и волнуется, — возразила она. — Но он ведь предвкушал этот миг всю свою жизнь.
Дженнаро кивнул и задумался: интересно, как это бывает? А у него было что-нибудь такое, чего бы он ждал всю жизнь? После некоторого размышления Дженнаро решил, что нет, не было...