Паркер Джонс, помоги

Чинихина Мария

Лера остановилась у входа в музыкальную школу. Сначала из открытых окон донеслись протяжные звуки скрипки. Затем кто–то отчаянно заколотил по клавишам и фортепиано загремело, застонало. Потом был голос. Высокий, лиричный. Пела незнакомая девочка.

Лера спиной чувствовала, что двое смотрят на нее. Мир благоухающей весны окончательно померк. Она позвонила Олегу.

– Слу-у-у-шаю, – пропел одноклассник.

– Я разрешу тебе и Костику увидеться с Павликом. Только прикажи своим людям уйти.

Не нужно следить.

– А, заметила, значит. Тогда говори, когда приведешь Павлика. И Костик снимет наружку. Временно.

– Суббота, – нехотя пробормотала Лера.

– Суббота так суббота. Еще позвоню. Не ответишь шнеле, так мужу наберу.

В трубке раздались протяжные гудки. Сидящие на лавочке зашевелились. Тот, кто ковырялся в телефоне, услышал вызов и поднес аппарат к уху, а тот, кто в бейсболке вытянул шею, прислушиваясь к разговору. Лера догадалась, что шпионам позвонил Костик. Потом оба лениво поднялись и вразвалку побрели прочь.

Лера с облегчением вздохнула. Она открыла дверь, переступила через высокую ступеньку–порог и оказалась в просторном холле с высокими потолками, где ярко и мертвенно горели лампы дневного света, а на деревянных скрипящих половицах лежала затертая ковровая дорожка.

Лера присела на низкую скамеечку у раздевалки. Хлопнули одновременно двери классов, расположенных рядом с учительской. В коридор выбежали ученики и один за другим понеслись, галдя, открывать шкафчики.

А Лере показалось, что кто–то поет совсем близко. Голосом Пака. Она заозиралась, но никого не увидела.

Тут ее дернули за руку.

– Павлик! – Лера обняла сына и поняла, что никому она его не отдаст.

– Мама, ты представляешь! – выпалил Павлик. Глаза у него загорелись ярко–ярко, а лицо засветилось. И посмотрел он на Леру, как Пак на фотографиях в журнале. Весело и приветливо. – Я впервые отобрался на конкурс пианистов. Только все лето нужно будет заниматься.

– Здорово, сынок, – Лера потрепала сына по русой макушке и поднялась на ноги. – Я рада. И папа будет тоже очень рад.

Тут Лера снова услышала музыку.

– Посиди здесь немного. Я сейчас, – сказала она и пошла как завороженная на фортепианные звуки, доносившиеся из класса напротив раздевалки.

На минуту показалось, что самый настоящий Пак нашел на Варшавском стадионе письмо, прочел, проникся просьбами фанатки, быстро купил билет на самолет, тайно прилетел в Москву, в музыкальной школе отыскал фортепиано, сел за инструмент и стал играть концовку из песни «506». И тихая мелодия звала, а голос вел по тоннелю на свет.

Лера осторожно заглянула в класс. Пака не увидела, но разглядела на подоконнике засохшую фиалку в горшке, толстый слой пыли на закрытой крышке рояля, высокие книжные шкафы и девочку с косичками лет

восьми, со скрипкой. Ученица, прикрыв глаза и напрягая лоб, старательно водила смычком по струнам, а ее преподаватель, сидевший на стуле к Лере спиной, говорил отрывисто «раз и, два и, три и» и счетом помогал не сбиваться с ритма.

Лера извинилась, прикрыла дверь и вернулась в раздевалку.

Павлик ждал у шкафчика. Пришла с урока и Кристина. Дочка сидела на скамеечке и переобувалась. Лера бросилась помогать ей.

Кристина была на два года младше Павлика, и в музыкальную школу захотела, потому что Павлик взахлеб рассказывал ей об интересных уроках и как здорово самому уметь читать музыку с листа и наигрывать мелодии, когда родители не просто слушают, а хвалят и аплодируют.

– Мама, – Кристина подняла голову, и Лера увидела, что глаза у дочери красные, круглые щечки опухли от слез, а колено разбито. Лера молча потрогала ушиб. Кристина зашипела сквозь сжатые зубы.

– Болит, – пожаловалась она.

– Мама, смотри! – Павлик показал Лере кулаки. Лера ахнула, заметив у сына сбитые костяшки указательного и среднего пальцев на правой руке.

– Кристина подралась с хористом, – гордо пояснил сын. – Я, как старший брат, вступился. Папа говорит, нужно уметь давать сдачу.

– Зачем вы в драку лезете? – возмутилась Лера. – Сколько раз говорила, руки беречь нужно. – Сама до дома сможешь дойти? – обратилась она к дочери.

– Я ей помогу, – Павлик предложил сестре руку. – Кристина, держись за меня.

Лера поспешно завязала дочери шнурки, поправила курточку. Павлик подхватил Кристину под локоть и повел сестру к двери. Лера пошла за детьми.

– Валерия Павловна, завтра в три часа к директору не забудьте зайти! – послышалось за спиной.

Лера обернулась. Высокая девушка в светлом брючном костюме стояла у зеркала и приглаживала короткие черные волосы. Рядом на стуле лежала большая сумка, из которой выглядывала пачка нотной бумаги.

– Вы мне? – спросила Лера.

– Вам конечно, – ответила брюнетка и повернулась.

Теперь Лера узнала Веру Станиславовну, учительницу Павлика и Кристины. Новая стрижка и новый цвет волос сильно ее изменили.

– Кристина не сдала зачет по сольфеджио. Я не могу перевести вашу дочь в третий класс, – строго сказала Вера Станиславовна.

Лера вздохнула:

– Хорошо, я поговорю с директором об успеваемости.

– Родители Смирнова тоже придут. Ваш Павлик ударил его. У Смирнова синяк под глазом.

– Знаю, Павлик похвастал.

– Нашел чем хвастать. – Вера Станиславовна пожала плечами. – Накануне конкурса портить репутацию… Учтите, на поведение тоже будут смотреть.