Паркер Джонс, помоги
Шрифт:
Максиму захотелось крикнуть: «Замолчи!». Но он боялся потерять группу. Верных и преданных друзей. Как и Леру, ее он тоже потерять не мог.
– Пак говорит, что обожает Россию, – прочитал Славик. – Пак хочет понять, чем мы живем и что нам интересно.
– Врет он все, – перебил друга Максим.
– Написано так.
– Покажи.
Максим пробежал взглядом по странице.
– Говорит, у россиян отличный музыкальный вкус, а сам даже не смог толком перечислить артистов, у которых много поклонников.
Максим хотел читать дальше, но увидел фотографию. Пак стоял на крыльце своего особняка в смокинге, бабочке и босиком.
– Да-а-а, –
– Сам ты гусь, – обиделся Славик.
– Время, Славик, – вмешалась в разговор Лера и постучала пальцем по своему запястью.
– Точно, – Славик подключился к интернету и перешел по ссылке на нужный сайт.
А Максим стал ходить из угла в угол. Изредка он поглядывал на гитару в стойке, на допотопный комбик-усилитель. Нужно репетировать, искать звук для песни, а при Лере, когда она или смотрит с укором, или думает о концерте несравненного Пака, и не заставишь инструмент звучать, как нужно.
– Здесь, Славик. Желтая кнопочка и F5.
– Да вижу я. Вот… – Славик удерживал курсор на кнопке «добавить», чтобы сразу, на первых секундах, обновить страницу и отложить в корзину нужные билеты. – Есть! – Славик поднял указательный палец.
Лицо Леры просветлело. Но она не встала, не подошла к нему, своему мужу. Максим в эту минуту как будто перестал для нее существовать. В мыслях Леры был только Пак и его горбинка. И Максим еще больше обозлился на своего звездного соперника.
– Десять минут первого. А sold out не предвидится, – с презрением сказал он.
– Да подожди, Макс. Не все проснулись. Сбился из–за тебя! Так, сорок два семьдесят шесть… – Славик вводил данные банковской карточки, а Лера с воодушевлением за ним наблюдала.
– Ну–ну…, – Максим ушел к окну.
Когда он покупал билеты на варшавский концерт «VictoryGA», ему пришлось соревноваться в ловкости и скорости с многочисленными конкурентами. Он и Лере ничего не говорил, пока на почту не пришли e–tickets.
Как же кружилась она по залитой солнечным светом спальне, когда узнала о поездке. И поцеловала его, горячо и страстно, и бросила свой обруч на коврик, и взяла за руки и закружила вместе с собой. Лера уже мысленно была в Варшаве, она никогда не видела старый город, но смогла представить его. Она воодушевленно описывала башню с черной полукруглой крышей, навесной мост через реку и тот самый стадион, где должен был состояться концерт «VictoryGA». Пак со своими портретами еще не поселился в их квартире, не было его и в ДК. Славик не привел на репетицию отца, и группа играла только свою музыку.
II
В то ранее утро Максим мчался за Лерой по набережной Вислы. Лучшая Лерина подруга Марина, такая же фанатка Паркера Джонса, и ее спутник, долговязый чел в шапке с лисьими ушами, остались где–то позади. Впереди виднелся мост, а сразу за ним, на противоположном берегу, эллипсоидный, похожий на корону, стадион. Вчера, когда стемнело, он весь переливался в золотых огнях, сегодня едва прочерчивался в ранней заре, казался расплывчатым. Вчера венчавшие стадион гигантские металлические иглы подсвечивались по кругу и в небе мерцал радужный отблеск, сегодня холодный металл едва поблескивал и выглядел жестко, угрожающе. Вчера Лера грезила наяву, представляя, как будет вручать Паку свое письмо. Сегодня она, вся сосредоточенная на главной цели быть первой в очереди, не проронила ни слова с тех пор как они вышли из отеля и спустились по узкой
Жену Максим нагнал у металлической решетки, ограждавшей входной павильон. Через минуту, запыхавшись, подвалили Маринка и ее бойфренд. Поддерживая друг друга, они поплелись к белому шатру.
– Пятый, шестой, седьмой и восьмой, – распорядитель мест в очереди, крупный качок с лицом старшеклассника, нарисовал маркером черные цифры на тыльной стороне их дрожащих ладоней.
Лера вытащила из рюкзака туго свернутый плед и бросила его прямо на асфальт вблизи шатра. Максим неохотно повалился наземь.
– Теперь что? – спросил он.
– Ждать, – Лера, усевшись рядом, зевнула. – Двери в пять вечера откроют.
– Зачем же мы пришли так рано?
– Макс, ты видишь, сколько народу? Если бы не мои ноги, были бы вы с Маринкой в хвосте.
– Лерочка, ты лучшая, это так мило… – пробормотала Маринка и выхватила у своего бойфренда бутылку с питьевой водой.
Со всех сторон к белому шатру стягивались поклонники Паркера Джонса. Кто-то в драных джинсах и в мешковатых куртках с портретом кумира, кто-то в строгих отглаженных брюках, в футболках и в стильных панамах. Кто-то с пирсингом в ноздрях и в черной коже с ног до головы. Совсем молоденькие девчонки с шариками и хлопушками приперлись к стадиону в розоватых накидках из перьев. Выглядели они довольно комично.
Все фанаты толпились у входа в шатер, галдели на польском и на немецком, толкались, лупили друг друга, пинали, выясняя, кто пришел первым. Глядя на них, Максим подумал, что это беженцы, штурмующие вокзал.
Двое парней, судя по их произношению, соотечественники Паркера Джонса бесцеремонно пробрались к шатру. Один был высоким и худощавым, другой – приземистым и полным. У высокого было вытянутое длинное лицо, невыразительный скошенный подбородок и светло–зеленые, близко посаженные глаза. У полного – светлые брови, высокий лоб и очень маленький рот с тонкими губами. Оба были одеты в мешковатые штаны и толстовки.
– Самый ранний вход, пожалуйста, – потребовал высокий и высокомерно посмотрел на распорядителя в шатре.
– Сожалею, ваши номера – двести и двести один, – распорядитель взял со стола маркер, но начертить числа на руках фанатов не успел. В татуированном кулаке приземистого блеснуло что–то острое. Усмешка на детском лице качка сменилась ужасом. Он, должно быть, вызвал подмогу. Неподалеку раздался вой сирены, а дежурившие у входного павильона охранники сорвались с места. Схватили и высокого, и приземистого. Крепко удерживая обоих, потащили куда–то.
Максим заметил, что Леру происшествие нисколько не впечатлило. Она без конца ощупывала задний карман и проверяла в нем наличие письма для Пака.
– Лерочка! Да глянь же! – крикнула Маринка. – Бритишей повязали!
– Марин, отстань! – отмахнулась Лера и вытащила из кармана письмо. На конверте были нарисованы голубые слезки и алые сердечки. Гелиевой ручкой Лера разборчиво вывела слово «dream»и погладила рукой место склейки.
Максим зевнул, закрыл глаза и задремал, свесив руки между колен. Очнулся ближе к полудню. Голова гудела. Во рту пересохло. Он поглядел по сторонам и понял, что Леры нет рядом. И на месте, где она сидела, лежал сложенный вдвое черный шарф с вышивкой «LERA».