Паркер Джонс, помоги
Шрифт:
– Марин, – Максим дотронулся до Маринкиного плеча. – Лерка где?
Марина, видимо, не услышала его.
– Аккуратнее воду пить не пробовал? – нападала она на своего спутника, показывая ему мокрую руку с размытой черной кляксой. – Как теперь докажешь, что у меня седьмой номер? Как?
– Ну Марин… Марин… – ныл спутник.
– Что Марин? Иди маркер мне ищи.
– Да где ж я найду?
– Где хочешь!
– Марин, где Лерка? – повторил свой вопрос Максим.
– Там! – Марина тыкнула пальцем в сторону коричневой будки, куда ранее увели драчунов.
Максим
Вдруг вдали появился черный лимузин. Спустился с моста и проскользнул вдоль ряда зеленых кустов. Фанаты, идущие от остановки, увидели машину и побежали к ней. А Лера застыла на месте и только мешала бегущим.
– Пак! Пак! Пак! – закричали девчонки у ворот.
Но лимузин катился гладко и притормозил только перед железной решёткой забора. В стекле дверцы с пассажирской стороны промелькнуло усталое лицо Пака. Кумир приподнял ладонь и мгновенно растворился в глубине кожаного салона.
Ворота со скрипом разъехались. В воздухе что–то хлопнуло и на головы девчонок, захлебывающихся в обожании и страсти, горстями посыпались бумажные звездочки. Лимузин Пака тронулся с места. Самые ловкие, самые смелые бросились следом. Девушка в джинсах и в белой куртке споткнулась и растянулась прямо перед воротами, но никому дела до нее не было.
– Лерка! Затопчут! – испугался Максим, вспомнив, что его жена одета также.
За оградой охранники обгоняли лимузин и вылавливали из–под его колес обезумевших фанаток. Максим оглянулся туда, где только что стояла Лера и с облегчением выдохнул. Слава Богу, у нее хватило ума не кинуться к воротам, не броситься под колеса, не прилипнуть на окно лимузина, за которым скрывался кумир.
Лера вернулась к пледу со слезами на глазах, присела на шарф и обняла свою тряпичную сумку.
– Ну вот. Фанатка, называется. Ничего не могу. Те девчонки побежали, а у меня ноги будто к земле приросли!
– Успокойся, скоро увидишь своего Пака, – ласково сказал Максим.
Но Лера отстранилась и не позволила себя обнять.
Запускать начали ровно в семнадцать часов, как указано в билете. Служитель стадиона в ярко-салатовой форме отодвинул ограждение, крикнув по-английски и по-польски, что проходить следует небольшими группами.
– Первые десять, – скомандовал он.
Все с билетами наготове бросились наперегонки к входному павильону. Побежал и Максим. За Лерой, за Мариной и ее ушастым спутником.
– Быстрее, Макс! – кричала Лера, задыхаясь.
– Пи, пи, – запищал считыватель штрих–кода, проверяя билет у кого–то в руке.
Максим втиснулся в соседнюю с Лерой очередь. Лера еще только предъявляла свой билет контролеру, а Максим
– Открываем, открываем… Проходим…
Максим благополучно миновал контроль, а Лере снова не повезло. Рамка металлоискателя завыла и предательски замигала по краям, едва сквозь нее прошла девица, успевшая втиснуться в очередь на секунду раньше. Максим обернулся и понял, что Лера не бежит за ним. Она застряла на той стороне. Стояла там и тряслась, и как безумная оглядывалась, и жестами показывала:
Беги, беги!
Только без нее Максим бежать дальше не решился. Перетаптываясь, он ждал.
Двадцать человек…
Пятьдесят…
Семьдесят пять…
Прошедшие досмотр спотыкались, кричали, размахивали руками. Ушастика окатили пивом. Маринку толкнули. Она с визгом полетела на бетон и с трудом поднялась, отряхивая колени.
У распахнутых настежь дверей в фан-зону завязалась драка. Лера тем временем ожидала, когда отпустят девушку с подозрительным содержимым карманов. Вот и ее черед. На улице была пятой, внутри оказалась сотой… Они снова бегут вдвоем, держась за руки. Едва в стену не впечатались – грудастая девица подножку подставила… Но нет. Успели… К подиуму.
– Кто олдфаг, ваша цель – подиум! Ньюфаги – главная сцена! – вещал в мегафон распорядитель.
– Третий ряд! Третий! – задыхаясь сказала Лера Максиму. – И ладно.
Максим не ответил. Его тошнило от духоты и бесили визжавшие у главной сцены фанатки в розовых накидках.
– У них вместо головы шарик, а внутри хлопушка, – возмутился он. – Ты бы слышала, какой альбом «VND» выпустили! Гитары жужжат, рычат, шипят, скрипят как гвозди по металлу! Я куплю тебе эту пластинку, обещаю… Только, прошу, забудь своего Пака!
– Макс, не начинай! – перебила его Лера и вынула из кармана телефон.
Пространство стадиона поражало. Три яруса зрительских трибун, еще пустых, шли полукругом. Защищал их белый пластиковый навес. Солнце, проходя сквозь него, становилось мягким, молочным. А здесь, на арене, солнце было яростным и пекло в спину. Максим понял, что лучше и правда молчать сейчас. Нет, молчать он не мог. Когда она стоит рядом и даже не смотрит на него. Сгорбилась, вот. И пальцами стучит по экрану… Что–то пишет. В заметках.
Максим легонько толкнул ее.
– А…, – отстранилась Лера. – Минутку…
Максим ждать не хотел.
– И концерта теперь никакого не надо, – с досадой проговорил он. – Смысл подниматься в такую рань, даже если из первого ряда до Пака не дотянуться. Смотри, какое расстояние до сцены. И охрана вряд ли позволит тебе передать письмо.
– Не изобретай сложностей, Макс, – Лера оторвала глаза от экрана и погладила Максима по руке. – Голоден? – спросила она. – Потерпи. Маринка вернется, и мы пойдем в бар.