Пароль - Директор

Хене Хайнц

Впоследствии к группе Риттмайстера примкнули и другие антифашисты. Одним из них был доктор Вернер Краус, его приятель по студенческим годам, а теперь профессор Марбургского университета. Направленный военным переводчиком в Берлин, он снял комнату у Урсулы Гетце. Другим стал дантист Ганс Гельмут Химпель, которого привели к оппозиции антисемитские законы режима: ему запретили жениться на своей возлюбленной, дочери местного чиновника Розмари Тервиль. Като Бонтье ван Беек из Бремена, торговавшая произведениями искусства, примкнула к Сопротивлению, став свидетелем похищения ребенка у соседей-евреев. С собой она привела приятеля, Хайнца Стрелова, сына

гамбургского бизнесмена и бывшего участника коммунистического молодежного движения.

Вот эти люди и образовали тайную армию Харро Шульце-Бойзена. Связи его месяц за месяцем расширялись, и лагерь сторонников Шульце-Бойзена и Харнака пополнялся все новыми антифашистами. Но прежде, чем они смогли полностью сформировать свою организацию, наступил роковой день. Танковые армии Адольфа Гитлера приготовились к вторжению в Советский Союз.

Сигнал к действию подал Эрдберг. Руководство советской разведки в Москве, предвидевшее наступление немцев гораздо раньше, чем Сталин с его дипломатами, передало Эрдбергу по рации свои последние инструкции - не терять ни минуты, всем агентам быть наготове.

14 июня 1941 года Эрдберг провел ряд встреч со своими агентами. Для встречи с Адамом и Гретой Кукхоф он выбрал станцию метро, Харро Шульце-Бойзена и Арвида Харнака ждал на трамвайной остановке, и даже будущий радист Ганс Коппи был удостоен встречи с советским резидентом.

Эрдберг получил пару передатчиков, каждый был спрятан в отдельном чемодане. С обычным билетом он добирался до назначенной станции, где чемоданы переходили из рук в руки. Немцы молча забирали рации и также молча уходили. Передача раций сопровождалась призывами к германским товарищам не оставлять Советский Союз в час смертельной опасности, когда любая военная информация или даже обрывочные сведения о вермахте помогут Красной Армии в борьбе с фашистским агрессором.

Каждому члену берлинской разведсети присвоили псевдоним, под которым его знали в московском Центре. Харнак ("Арвид") получил кодовую книгу, Коппи ("Штральманн") - расписание выхода в эфир. Для вербовки новых агентов нужны были деньги. Эрдберг выложил 11500 марок, которые Харнак распределил следующим образом: 3500 - чете Кукхоф, 2000 - Беренам, 1000 - Розе Шлезингер и 3000 - Лео Скжипешинскому, предпринимателю, которого он надеялся завербовать. Оставшиеся деньги он хранил у себя.

Вся организация делилась на две части: группа кодирования "Арвид" под руководством Харнака и информационная группа "Коро" (псевдоним Харро) под руководством Шульце-Бойзена, на которого возлагалось общее руководство организацией. После отзыва советского представительства из Берлина Шульце-Бойзену предстояло поддерживать связь с Москвой при помощи полученных радиостанций и действовавших в Западной Европе групп "Красной капеллы".

Начало оказалось неудачным. Возвращаясь в подземке со встречи, Грета Кукхоф уронила чемодан с передатчиком, а когда они с мужем попытались проверить его дома, казалось, что аппарат молчал. Их охватила паника. Супруги спрятали опасный, но бесполезный передатчик, но даже это показалось им недостаточным. Тогда Адам забрал рацию и закопал её в соседском саду.

Коппи повезло немногим больше. Радистом он был неопытным, переданная ему Эрдбергом рация оказалась устаревшей конструкции: с аккумуляторным питанием и малым радиусом действия. Коппи не смог в ней разобраться, и Шульце-Бойзену пришлось попросить у Эрдберга аппарат получше.

Русские починили

передатчик Кукхофа, а Коппи на станции "Дойчландхалле" вручили новый чемодан. Там находился современный передатчик с сетевым питанием. Теперь организация могла начать работу, и рации русских шпионов принялись передавать информацию ещё до вторжения гитлеровских войск в Россию.

От Шульце-Бойзена в советский Генеральный штаб шли донесение за донесением. Онни указывали руководству Красной Армии на главное направление атаки немецких войск. Грета Кукхоф утверждает, что "Харро был чрезвычайно важным агентом. Первые известия о подготовке к нападению поступили именно от него, и он даже называл города, ставшие первыми целями". Харнак также поставлял первоклассную информацию, и, отправляясь на Балканы, Эрдберг захватил с собой материалы о силе и слабостях германской военной промышленности.

Испытывали ли они хоть какие-то сомнения или колебания по поводу выдачи врагу военных секретов своей страны? Любое движение Сопротивления, основанное на патриотических или либеральных принципах, держит себя в некоторых рамках, но большинство членов этой шпионской сети не боялись выйти за их пределы. Понятие, что врагу нельзя выдавать государственные секреты, если это ставит под угрозу интересы родины и жизнь её солдат, в глазах "красной" агентуры давно утратило силу. Такие идеи были чужды многим приверженцам Шульце-Бойзена. Наиболее активными членами его организации были ортодоксальные коммунисты, которых даже в период Веймарской республики учили, что в случае русско-германской войны их долг - сотрудничать с Москвой, независимо от того, кто развяжет военные действия. А в 1941 году виновной стороной без сомнения являлась Германия.

Сам Шульце-Бойзен в борьбе с Гитлером национальные соображения в расчет не принимал. Еще в 1932 году, будучи издателем "Гегнера", он провозгласил, что "все революционные меньшинства" должны выступить на защиту Советского Союза. В эти меньшинства он включал и германскую молодежь. Германия, по его словам, никогда не должна оказаться в лагере противников России.

В то время он обвинял немецких коммунистов в чрезмерной зависимости от Москвы и считал, что Советский Союз проводит собственную эгоистическую политику, которая не совпадает с интересами Германии. Однако теперь, к худшему или лучшему, он был готов поддержать смену настроения Сталина; Советы, казалось ему, "слишком трезво смотрели на вещи, чтобы иметь глупость лишиться морального преимущества первого бескомпромиссного противника фашизма". С равной беззаботностью он был готов составлять списки правительства будущей Германской Советской республики и строить планы Русско-Германской войны.

Однажды он с почти мазохистским наслаждением описал вторжение русских войск, которое положит конец коричневой чуме. Во время празднования своего дня рождения в сентябре 1939 года, в самый разгар медового месяца пакта Гитлера-Сталина, он предсказал, что "когда придет время, русские нанесут удар и выйдут победителями".

Многие антифашисты отнюдь не разделяли его политического фанатизма, другие неохотно соглашались. Впоследствии в своей речи на суде Харнак пытался объяснить свой шпионаж в военное время в пользу Советского Союза только данным Эрдбергу обещанием. Даже Грета Кукхоф в свойственной ей туманной манере заявила, что для многих из них решение стать агентом разведки "иностранных служб" было "мучительным шагом".