Пароль остается прежним
Шрифт:
«Вы всегда так тщательно проверяете документы?»
Это спрашивал Горский! В самый первый раз, когда он приплыл в Реги-равон на «Медузе»... Ну, а почему он, собственно говоря, не мог об этом спросить?.. Он еще сказал, что обязан Мансурову.
Да, конечно, он обязан Мансурову... А Мансурову снится Елена. Может быть, даже кто-нибудь догадывается об этом? Какое же он имеет право плохо отзываться о Горском? А если Ефремов просто хочет поссорить его с Горским? Зачем?
Мансуров быстро
Все-таки нужно доложить командованию отряда о сигнале Ефремова.
А что если подождать намеченного дня? Ведь поскольку Горскому понадобился самосвал, значит он что-то затеял. Надо быть начеку и следить за Горским или за самосвалом... Вот когда все станет ясным, он, Мансуров, примет меры или доложит командованию. Но тогда, может быть, будет поздно докладывать?.. Да нет же! С сегодняшнего дня он не будет спускать глаз с Ефремова... А Горский, между прочим, в Ташкенте.
«Посмотрим!» — решил Мансуров.
ДОГОВОРЕННОСТЬ
Горский остановился в новой гостинице «Ташкент». Окна его номера выходили на театр оперы и балета имени Навои. Перед театром, меняя окраску, радужно переливались шумные струи фонтана.
Номер был двухкоечный. Горский занял его полностью, рассчитывая поместить здесь и сына Серебренникова.
Капитан «Медузы» встал рано, позвонил в справочную вокзала, а затем вызвал такси.
Машина остановилась на привокзальной площади за несколько минут до прибытия поезда.
Горский вышел из такси, и сразу людской поток подхватил его, вынес на перрон. Он спросил, где, примерно, должен остановиться седьмой вагон, и стал ждать.
Сына Серебренникова Горский узнал сразу. Лицом он был похож на отца, но ростом не вышел и в плечах был узор. Он сошел на перрон, обеими руками ухватившись за ручку чемодана.
— Здравствуй, Юра!
Приехавший удивленно посмотрел на незнакомого человека в морской форме.
— А меня Владимир Михайлович просил тебя встретить,— сказал Горский.
Юноша обрадовался и доверчиво последовал за своим новым знакомым.
По дороге в гостиницу Юрий расспрашивал Горского об отце. Видно, он очень хотел его увидеть. Горский отвечал обстоятельно, разговаривая с подростком, как равный с равным, чем скоро завоевал его расположение.
У Горского были свои дела. После сытного завтрака в ресторане при гостинице новые друзья расстались. Горский предложил Юрию отдохнуть или познакомиться с городом, а сам поехал на совещание.
Вечером они вместе были в каком-то летнем кинотеатре, ели шашлык и, полный впечатлений, юноша сразу уснул, едва коснувшись подушки.
На следующий день Горский снова оставил его одного, а вечером обещал сводить в театр.
Юрий, как договорились,
Юный Серебренников огорчился, что придется идти одному, но решил не терять времени зря и, вернув ключ, спустился по широкой лестнице на первый этаж. В вестибюле он столкнулся с индусами в тюрбанах, подивился их черной коже.
Потом он опустил двухкопеечную монету в автомат с надписью «Одеколон».
Освежившись, почувствовал себя взрослее и решительно пересек площадь, направляясь к театру.
В это время капитан «Медузы» останавливал такси на улице Навои. Он вышел из машины и, задержавшись возле книжного киоска, прошел немного назад. У центрального телеграфа к нему приблизился высокий седой мужчина, в котором Горский не сразу признал Василия Васильевича. Они обменялись взглядом, но даже не поздоровались.
Горский остановился на перекрестке, спокойно подождал, пока зажжется зеленый свет, и направился к трамвайной остановке. Он вошел в первый вагон трамвая, следующего по восьмому маршруту, вовсе не интересуясь тем, как собирается поступить Василий Васильевич. Но дамский мастер тоже очутился в этом вагоне и занял освободившееся возле окна место.
Так, меняя транспорт, они оказались в конце концов на окраине города. Горский с плохо скрываемым презрением выслушал сбивчивый рассказ Василия Васильевича о том, как ему пришлось уехать с Кавказа и что было потом.
Выполняя указания шефа, Василий Васильевич перебрался в Среднюю Азию, затаился и несколько месяцев не давал о себе знать. В Ленинабаде, наконец, сообщил свои координаты, и тут произошла встреча с человеком, который, кажется, его узнал. Он еле унес ноги и поставил в известность шефа, что не может больше здесь оставаться.
«Теперь совсем ясно, почему его надо убрать!»— подумал Горский. Он с трудом узнавал в своем собеседнике того спокойного и немного надменного человека, который устроил его женитьбу на Елене.
Оказывается, Василий Васильевич не один. С ним приятели, и они тоже не знают, как быть.
— Приятели? — переспросил Горский, нащупывая рукоять пистолета.
Василий Васильевич объяснил, что за приятели.
«Так зачем кончать его сейчас? — мелькнула мысль.— Можно сделать иначе!»
— Хорошо,— вдруг согласился Горский.— Я помогу вам перейти границу. Но как быть с оружием?
Василий Васильевич ответил:
— Пистолеты есть у меня и «Буйвола».
Горский подсказал, что остальным надо купить, по крайней мере, охотничьи ружья.