Пароль — Родина

Самойлов Лев Самойлович

— Ну так как же? — нетерпеливо спросил Лебедев. — Будем делать обыск?

— Надо бы с твоим начальством посоветоваться, с Кирюхиным.

— Времени у нас в обрез. Чего тут советоваться, когда, может быть, у нас в руках шпион или предатель. Если ничего не найдем, извинимся, и все. Если же найдем — сразу арестуем, а потом оформим. Время военное.

— Ну что ж, — согласился Карасев. — Ты здешний оперативник, тебе виднее. Командуй!

Лебедев приказал бойцам окружить всю усадьбу, выставил

двух наблюдателей за лесом и окружающей местностью, а семь человек повел за собой в дом Вейса. Когда младший лейтенант снова распахнул дверь и, пропустив вперед Карасева, остановился на пороге, Вейс тяжело приподнялся на кровати и с удивлением и настороженностью посмотрел на пришедших. Мария испуганно прижала руки к груди и попятилась к печке, белевшей рядом с кроватью.

— У вас еще остались ко мне вопросы? — медленно спросил Вейс, не опуская глаз под испытующим взглядом раскрасневшегося и взволнованного собственным решением Лебедева.

— Да, гражданин Вейс, — ответил Лебедев.

— Гражданин! — горестно повторил Вейс, и в голосе его послышалась нескрываемая обида. — Гражданин!..

Но Лебедев уже овладел собой, голос его прозвучал сухо и деловито:

— Нам нужно осмотрев ваш дом, всю вашу усадьбу.

— Это — обыск?

— Да.

Вейс спустил ноги с кровати и, пыхнув трубкой, на мгновение прикрыл табачным дымом нахмурившееся и ставшее алым темное от загара и небритой щетины морщинистое лицо.

— Ваше право, — коротко бросил он. — Мария, выйди!

— Пусть останется здесь, — вмешался Карасев. — Начинайте, товарищи. Все тщательно осмотреть — в комнатах, прихожей, в сараях… Эту комнату мы проверим сами.

Бойцы вышли. Стало тихо, и в этой тишине слышалось только натужное, хриплое дыхание старика да негромкое металлическое постукивание настольных часов.

И Вейс, и Мария с напряженным вниманием наблюдали за тем, как Лебедев и Карасев обыскивали комнату, выдвигали ящики стола и комода, осматривали все углы, проверяли даже половицы.

— В этом, шкафу что? — спросил Лебедев.

— Ее спросите, — кивнул Вейс в сторону Марии.

— Там платье мое и белье всякое, — тихо пояснила женщина. — Распашонки и одеяльца ребеночка… умер он у меня…

— Откройте, пожалуйста.

Мария пошарила рукой поверх шкафа, нащупывая ключ, но, к своему удавлению, не находила его.

— Куда же он завалился?.. Адольф Карлович, вы ключ, часом, не брали?

— На что он мне? — пожал плечами старик. — Твой шкаф, твои тряпки…

Мария растерянно развела руками.

— Я уже давно туда не лазила. Больше недели. И не припомню, чтобы ключ со шкафа снимала…

В это время в комнату вошел Илья Терехов, в руках он держал «кошки», которыми обычно пользуются монтеры, взбирающиеся на телеграфные столбы.

—

Разрешите доложить, товарищ лейтенант? В большом сарае, в самом углу, под одной из пустых бочек нашли «кошки». — И он протянул их Карасеву.

В глазах Лебедева мелькнул радостный огонек. Не зря, значит, взбирался он на дерево, а потом решился на обыск.

— Это вы упражняетесь? — спросил он Вейса, безучастно глядевшего в окно.

— Куда же мне, в мои годы… Валяются в сарае, есть не просят…

— А это откуда?

На зубьях «кошек» острые глаза Карасева заметили маленькие свежие кусочки сосновой коры.

— Кто знает… В сарае дерева много.

— Почему же «кошки» были прикрыты бочкой?

— Не знаю. Вероятно, завалились и лежали там. Кому они нужны?

— Действительно, кому они нужны? — иронически переспросил Лебедев. — Хозяину виднее.

Вейс пыхнул дымом и ничего не ответил.

— Ну как, ключ нашелся? — подошел опять к шкафу Карасев.

— Нет… и сама не знаю… — прошептала Мария.

— Нужно шкаф открыть? — заинтересовался Терехов. — Разрешите, товарищ лейтенант, это пустяковое дело.

— Давай, Илья.

Терехов раскрыл перочинный ножик, сунул лезвие в скважину замка, несколько раз тряхнул дверцы и тут же распахнул их. В шкафу действительно лежало белье, висели женские платья, а в самом низу в беспорядке валялись детские пеленки, распашонки и тонкое голубое одеяльце.

— Господи, что же это? — всплеснула руками Мария.

Лебедев строго посмотрел на нее.

— Чему вы удивляетесь? — спросил он.

Она боязливо оглянулась на Вейса и промолчала. И только на повторный вопрос Лебедева неуверенно и очень тихо проговорила:

— Не пойму я ничего… Вроде здесь шарил кто-то.

— Кто же мог, кроме вас или мужа?

— А ему этот шкаф ни к чему.

— Проверьте, пожалуйста, все ли вещи на месте.

Дрожащими руками Мария стала перебирать белье и платье, а когда повернулась к Карасеву и Лебедеву, лицо ее было почти белым.

— Розовенького одеяльца нет… От покойного сынка осталось.

— Куда же оно могло исчезнуть?

— Ума не приложу… Адольф Карлович, вы, может, брали?

— Глупая женщина! — Под Вейсом заскрипела кровать. — Зачем мне детские пеленки или одеяла?

— И я так думаю. Только куда же оно делось, одеяльце? — В голосе ее послышалась злость. — Не вор же сюда забрался.

— Найдется, — успокоил ее Карасев, — Терехов, узнай, как там дела?

— Есть.

Терехов не успел выйти из комнаты. На пороге он столкнулся с Игнатом Зубилиным, позади которого толпились и другие бойцы.

Зубилин двумя руками держал какой-то небольшой квадратный предмет, тщательно завернутый в детское розовое одеяльце.