Партия клавесина
Шрифт:
ДН сидел на остывающем песке и наблюдал, как его женщина, Ольга Витальевна Хейновен, в близком кругу именующая себя Хельгой, выходит из воды. Диктат июльского солнца уже ослаб, гладь озера за ее спиной, как бок огромной рыбы, переливалась перламутром.
Что ей сказать? И стоит ли что-либо говорить?
Свои отношения они давно определили как гостевой брак и оба соблюдали правила сосуществования в таком союзе. Прежде всего – не задавать лишних вопросов и не высказывать своего мнения, если тебя не спрашивают. Тем более что Дмитрий Николаевич не знал,
Семь лет назад он похоронил маму, потом ее любимую кошку и жил с тех пор один в просторной и пустой квартире, доставшейся ему от деда. С женой они давно расстались по обоюдному согласию, и больше он никого не заводил – ни жен, ни животных, хотя мечтал о бессловесном друге. Только мечтал, потому что слова французского писателя о том, что мы в ответе за тех, кого приручили, ДН понимал в строгом математическом смысле. Ему просто не с кем было бы оставить этого друга на время отъездов.
Но мысль о том, что у него может появиться хотя бы гостевая внучка, была уютной, теплой.
Духоподъемной.
Его приятель Глеб рассказывал, как по субботам развозит троих внуков по занятиям – спортивным, музыкальным, и график этот был настолько плотен, что успеть повсюду позволяли только тщательно продуманный маршрут и точный временной расчет. В комбинаторике есть знаменитая задача коммивояжера, которому необходимо найти кратчайший путь обхода многих точек с возвращением в исходную за наименьшее время. ДН бы с радостью решал задачу коммивояжера для маленького существа.
Однако взять на воспитание ребенка – это экстремальная ответственность, растущая в геометрической прогрессии с каждым новым днем. Готовы ли к такому Паша с Дашей, ДН не знал. Поэтому он предпочел пока что ничего не говорить и отправился плавать. А когда выходил на берег, Хельга уже кричала на всю округу:
– Эти му…ки сбили самолет!
«Ох… еть!» – воскликнул про себя ДН. Грубо ругаться вслух он избегал в отличие от Хельги, решившей на шестом десятке, что это круто. Новость она узнала, слушая в телефоне свое любимое радио с названием из трех букв, и сразу приняла на веру озвученную им версию. ДН ей возражать не стал, заметив лишь, что для вынесения рационального суждения недостаточно информации.
Дома он включил телевизор, который обычно черной немой пластиной висел на стене, послушал ораторов с противоположным Хельгиному радио знаком, но вскоре лишил их голоса, погасив экран. Всю оставшуюся ночь ДН просидел в Сети, пытаясь разобраться в разноголосом информационном хаосе, и пришел к выводу, что мы никогда, по крайней мере при нашей земной жизни, не узнаем, кто и по чьему приказу сбил самолет. Ясно одно – зашумленность мира возрастает, и расслышать слабый голос истины в условиях информационных помех практически невозможно.
3
Впервые ДН увидел Василису только в апреле следующего года. Хельгины Паша с Дашей проявили редкое упорство,
Все же Всевышний не оставлял их на полный произвол. Если бы они присмотрели младенца, ДН бы с ним не справился, даже наняв десяток нянек. Да и с двухлеткой тоже. А с Васей можно хоть чуть-чуть поговорить.
Пока готовились документы на удочерение, Паше с Дашей разрешили навещать малышку каждую неделю. Но вскоре Паша, пошедший на обгон на скользкой трассе, улетел в кювет – сам чудом остался цел и невредим, но его «опель» застрял в сервисе надолго.
Тогда они и попросили ДН свозить их в Каменск.
День был блеклый, пыльный, с прошлогодней лиственной шелухой под ногами и безо всякого намека на скорые зеленые всходы. ДН стоял за оградой и наблюдал, как будущие молодые родители выводили из двухэтажного бетонного параллелепипеда девочку лет четырех в мешковатой красной куртке и синей шапке, наползающей на глаза. Домашние дети тоже иногда носят одежду не по размеру, доставшуюся от старших братьев и сестер, но выглядят иначе. Не так, как ребенок из казенного дома.
На самом деле Василисе на тот момент уже исполнилось пять лет. Имя ей дали нянечки в роддоме, где ее оставила несовершеннолетняя мамаша, случайно оплодотворенная сверстником. Вася появилась на свет относительно здоровой – ее юные родители не успели сильно отравить свои организмы алкоголем, никотином и прочими токсинами. Но по росту и весу она от одногодок сильно отставала.
Паша с Дашей, держа Васю за ручки с двух сторон, хотели было приподнять ее и перемахнуть через лужу, но она почему-то испугалась и немо заплакала крупными, застревавшими в длинных и густых ресницах слезами. ДН уже был рядом, он подхватил ее и прижал к себе, застигнутый врасплох внезапной нежностью к этой крохе.
Нежностью, ощущаемой как боль.
Мокрая щечка, коснувшаяся его губ, была не соленой, а горьковатой.
– Ты почему плачешь, малышка? – бессмысленно спросил ДН, и его прожгло необъяснимое чувство вины.
Василиса не ответила, только сглотнула слезы. Даша вручила ей подарок – куколку-дюймовочку. Та молча спрятала ее в карман.
Потом они осторожно посадили Васю на качели, слегка толкнули, но девочка снова испугалась, замотала головкой на тонкой шейке-стебельке.
В тот первый раз она вообще почти не говорила. Только н-н-н, что означало «нет». Слова Вася коверкала, не выговаривала р, л и ш и слоги глотала целиком, как слезы. Ничего удивительного: в казенном доме особо разговаривать с ней было некому и некогда.