Партизанка или как достать начальство
Шрифт:
— Ян, — обратился к нему Луганский, — Знакомься. Это наш экономист Евгения Николаевна.
Я прямо так и обомлела. Выходит это вот это чмо малолетнее и есть страшный и ужасный Ян Петерман. Видимо на моем лице очень красочно отобразились все испытываемые чувства от изумления до недоверия, потому, что немец презрительно ухмыльнулся и холодно представился:
— Очень приятно познакомиться Евгения Николаевна. Ян Петерман.
— Мне тоже крайне приятно. Столько о вас наслышана.
Боже что я несу. От нервов мозг совсем опух. Такими темпами скоро можно
— И что вы слышали? — тут же спросил Петерман.
Я испуганно выпучила глаза и нашлась с достойным ответом. Лишь тихо промямлила:
— Хорошее. Только хорошее.
Мне показалось или он фыркнул? Подняла глаза от экрана ноутбука. Немец переключил внимание на Луганского. Тот уселся напротив Петермана и они живо начали обсуждать производственные планы, а затем плавно перешли к проекту. Я же получила возможность ненавязчиво разглядывать немца, делая вид. Что сверяю цифры на распечатках документов.
Он выглядел довольно молодо, но при ближайшем рассмотрении я заметила и мелкие морщинки вокруг глаз и седину, которая нет-нет да блестнет на солнце. Волосы у него хоть и светлые, но не настолько, что бы седину скрыть совсем. Выходит он не так уж и молод как может показаться на первый взгляд. Выглядел он немного иначе, чем в прошлый раз. Гнездо на голове, было тщательно причесано и отмыто. Одет он был в костюм, но только какой-то несуразный, не в размер и висел на нем как на Андрюхе его юридическая 'роба'. Жадный что ли? Говорят, бывают у богачей такие причуды. Денег много, а тратить жалко.
Второй немец, которого я поначалу приняла за Петермана, практически не участвовал в разговоре и ничем не интересовался, даже не представился. Только изредка поглядывал, перехватывая мои любопытные взгляды и понимающе улыбаясь. Осознав, что мой праздный интерес его забавляет, я поспешила углубиться в бумаги.
В принципе все было готово. Речь придумаю по ходу дела. Можно и начинать.
— Значит, хотите модернизировать производство, — задумчиво протянул немец, — Похвальное стремление. И бизнес-план уже подготовили?
Мы с директором одновременно закивали, чем вызвали еще одну кривую усмешку. Странный он какой-то. И еще этот его голос. Жуткий. Напрочь прокуренный. Петерман абсолютно не стесняясь, пододвинул к себе пепельницу и, достав пачку сигарет, закурил с блаженным видом. С трудом подавила в себе желание попросить сигаретку. От запаха табака так и тянуло снова взяться за старое. А тут еще нервы разбушевались с новой силой.
— Евгения Николаевна, — повернулся ко мне Васек, — Давайте начнем со схемы расположения боксов.
Я согласно кивнула и достала ту самую карту, перед которой мы с ним ползали не один час. Эх, жалко проектора нет. Красиво бы получилось.
— Да-да. Давайте, посмотрим, что вы там насчитали, — донесся до моих ушей голос немца.
Я резко повернула голову и встретилась с хитрыми глазами Петермана. Теперь настала его очередь меня рассматривать. Это тонкий намек на мою некомпетентность? Конечно же! Мои предшественницы два плюс два сложить
Зло скрипнув зубами, я сделала морду кирпичом и прошествовала со своего места, которое было в некотором отдалении. Слегка наклонившись над столом, сложила схему вдвое и стала раскатывать бумагу, закрепляя углы подручными средствами — дыроколом, степлером и… пепельницей. А что? Она тяжелая, массивная. Я ж не виновата, что Васек денег на проектор зажал.
— Вы позволите? — обратилась я к блондину, подтыкая край схемы под стеклянную вазочку.
Слов для ответа у него не нашлось. Петерман только слегка приоткрыл рот от какой наглости. Да так открыл, что чуть сигарета изо рта не вылетела. А вот пепел с нее все же отвалился и прямиком немцу на брюки, чуть выше колена. Мужчина зашипел и скинул его с колена. Дырки, конечно, не вышло, осталось только безобразное темное пятно. А жаль.
Рядом с плечом раздалось предупреждающее шипение директора:
— Ж-жень… Евгения Николаевна быстрее.
Я выпрямилась, одарила мрачного, как все грозовые тучи нашего колхозного края, Васька чарующей улыбкой и положила перед мужчинами распечатки с основными финансовыми показателями. Затем пристроилась на стул рядом с Петерманом, набрала в легкие побольше воздуха и начала свой доклад.
— Итак, пред вами схема расположения будущей фермы. Извините за мои неаккуратные наброски по соседству — издержки творческого процесса. Здесь будут располагаться основные корпуса. Их будет не меньше четырех, — я ткнула в бумагу, используя вместо указки карандаш, — Два для содержания основного стада, одно под ремонтный молодняк и родилку. Далее…
— А почему здесь все исчеркано? — внезапно перебил меня Петерман.
— Это я схематично переделывала четырехрядные коровники в шестирядные, — с улыбкой объяснила я, — У нас на селе жесткий режим экономии. Поэтому экономим на всем. Даже на широкоформатных принтерах.
Блондин нахмурился, но расспросы не закончил.
— А почему вы решили переделать изначально предложенный проект? — и в упор посмотрел на Васька.
— Так будет удобнее, — коротко ответил мой директор.
Я чуть глаза не закатила. Похоже, дипломат в Луганском никогда не рождался. Кто так рассказывает? Нужно же с чувством, с толком, с расстановкой. Петь соловьем, что бы глухой заслушался.
— Это в целях экономии. Прежде всего, мы с Василием Михайловичем думает о том, как максимально сократить расходы на реализацию проекта, без существенных потерь для его функциональности и производительности.
Я щебетала и щебетала. Пока не поняла, что если насущная потребность, о которой я подумывала еще до посещения святая святых Васька, не будет удовлетворена, то я просто лопну. А тут как назло на пламенную речь прорвало Васька, и я не смогла даже слова вставить, что бы покинуть кабинет как культурные люди делают.